Горько

Горько, кричали товарищи на свадьбе,
Жених целовал невесту в белом платье.
Больше всех за столом тамада суетился,
Произнося за молодых тост - крестился.

Господи, дай им много детей и радости,
Пусть живут в мире и добре до старости.
Его голос басистый в микрофон звучал,
Магнитофон  марш Мендельсона играл.

Неуклюжий тамада, но крепкий мужик,
Симпатией к родителям жениха проник.
Потянулся к молодым выразить красоту,
Да случайно наступил на длинную фату.

Крикнула невеста, к верху голову задрав,
Тихо упала на пол, спящую позу приняв.
А тамада, прячась под столом от жениха,
Теснился между ног, подальше от греха.

Белые наряды невесты в раз почернели,
Очнувшись, ее щеки и лицо порозовели.
Откройте мне веки и суженого позовите,
И тамаду проклятого ко мне притащите.

Обиженный и разъяренный жених орал,
Бегал меж людей по дому, тамаду искал.
Рядом, возле невесты сидели  свидетели
И случайно под столом тамаду заметили.

Хмельная толпа  во все горло закричала,
Лакированная мебель громко затрещала.
Кричал отец жениха - убивают, помогите,
В полицию срочно кто-нибудь позвоните.

А те, кто был не в курсе, продолжал пить,
Рот, набивая закусками, бегали покурить.
Взрослым хорошо и молодежь веселится,
Все стараются на дармовщинку напиться.

Заиграла гармонь, все пошли танцевать,
Гости стали родителей в круг подзывать.
И все кричали горько, потом целовались,
Пьяненькие, все смеялись и обнимались.

Для аттракциона у тамады петарда была,
В кармане очередь свою по списку ждала.
Что- то пошло не так, он хотел покурить,
Да фужер игристого шампанского испить.

Петарда  фейерверком загорелась  огнем,
Тамада визжал, один раз в жизни живем.
Загорелись моментом пристройки и изба,
Осталась лишь от дома кирпичная труба.

И я там был, произносил тост за молодых,
Пил за здравие присутствующих и родных.
Водка и вино разлились по фужерам рекой,
Все по деревне разбрелись шумной толпой.