Заводской монстр ч. 1

Рабочий день подходил к концу, отработать оставалось менее двух часов. Но именно это время я называл «козлиным часом». В забегаловку начинал подтягиваться народ, как саранча, сметая продукцию. Созданные за день запасы таяли на глазах, потом докажи следующей смене, что ты работал, а не прохлаждался.
Общепит определенно не моя стихия. Готовить еще куда ни шло, а вот обслуживать клиентов мне совсем не нравится. Цены в аэропорту заоблачные и кормятся здесь почти сплошь толстосумы, которых я не переношу в принципе. Рассказывать им о составе блюд, да даже разговаривать с ними нет никакого желания. А уж выносить что-то в зал, если официанты не успевают –  тем более. Стараюсь к ним даже не поворачиваться.
Из всей смены я остался один. Напарница ушла час назад, сославшись на какие-то дела. Потом ушла и бригадирша.
- Иванушка, салатов больше не делай. И овощей пока не вари. Все пропадает.
Ну, как скажете,  пусть делает ночная смена. Если сделает, конечно. Это я трясусь над тем, чтобы всего было вдоволь, остальные относятся к этому куда проще, не успели сделать и ладно, объяснение тому найдется.
Может потому что я единственный мужик в коллективе с меня и спрашивают гораздо жестче. Временами это начинает раздражать. И это обращение Иванушка. Не хватает только приставки дурачок. Впрочем, это уже подразумевается.
Ничего личного, всего лишь социальная специфика. Здесь работают люди с утилитарным мышлением, «академиев» не заканчивавшие. Их интересует то, что можно попробовать на хват, на зуб, обсуждать что-то абстрактное не их профиль. А я до того как стал рабочим классом, привык к более интеллектуальному общению. Даже сейчас отголоски моей прошлой жизни, иногда проскальзывают, вызывая непонимание. А раз непонятен, значит, дурак. Здесь иначе не бывает.
- Иванушка, сделай две пиццы для персонала. – подала голос менеджер, пухловатая девушка с капризным выражением лица. Она была из тех людей, которые живут гораздо шире своих доходов. У них много друзей и знакомых, которые оплачивают их развлечения и помогают решать проблемы. Их жизнь, не отягощенная лишними мыслями, легка и беззаботна.
Я кивнул. Для персонала продукция идет в полцены и находится много желающих заказать ту же пиццу в самое неподходящее время, когда наплыв посетителей и запасы на исходе. Но никому ничего не докажешь, как мне возражают – «ты же за это деньги получаешь, а если не устраивает, так тебя никто не держит»
Выражаясь по матери, я достал шарик теста и стал  его растягивать прямо в воздухе, а не на столе как положено.   Пицца получилась неплохой, хотя и с низкими бортиками. Ничего, съедят и такую.
Краем уха я услышал, как за ближайшим  столиком два мужика  обсуждали какое-то происшествие. Начало беседы я пропустил, понял лишь то, что некто облил напавших на него гопников кислотой. Один из хулиганов умер в ужасных мучениях.
Двойственные впечатления, с одной стороны собаке и смерть собачья, но с другой здесь явный перебор жестокости. Кислота,  равно как бензопилы, огонь, атрибут скорее маньяка, их применение говорит о заведомом желании причинить побольше страданий противнику. Человек, таскавший ее с  собой – откровенный садист.
Долго думать над происшествием не пришлось – к кафе тянулись люди, по одному или целыми кучами. Бессильно ругаясь, я шагнул к плите.
Последний час смены дался мне тяжело. Сменили как нарочно почти ровно в восемь. По сменщице можно часы сверять. Что это – вредность или принципиальность, неясно. бросив короткое «привет», благообразного вида блондинка, ушла в глубину помещения, расписываться в табели. То, что сделано и что надо сделать, ее, похоже, не слишком волновало. Тем не менее, я дождался когда она приблизится  и пожелав удачной смены, ушел.
Скоро мне придется пересесть на автобус, потому что мой «Альто», маленькая японская коробочка на колесах, дает дуба. Ремонт обходится дорого, продать не удается, купить другой автомобиль удастся не скоро. Печально, будто гибнет кто-то близкий и дорогой, а я ничем не могу помочь.
Но пока машина еще на ходу.  Ровный звук двигателя и тепло работающей печки успокаивают, светящиеся приборы будто подбадривают – очередной день прошел и это здорово. И так снова и снова, пока носят ноги.
Из динамиков звучат мои любимые песни.
«Хочешь ли ты изменить этот мир,
Сможешь ли ты принять  как есть,
Встать и выйти из ряда вон,
Сесть на электрический стул или трон...»
Тема героя и толпы в жанре рок, перемежаемые глуповатой попсой десяти-двадцатилетней давности и творениями «Сектора Газа», в них весь я. Суровая правда жизни и глупые мечты сквозь призму мрачного цинизма.
Дорога до города не заняла и десяти минут, ездил я быстро, вдавливая педаль газа в пол. Машины малого класса не зря называют капсулами смерти, малейшая авария и как пелось в песне:  «Еще чуть-чуть и прямо в рай». Ну или в ад. Странно, я не верю в боженьку, а вот в загробную жизнь, духов, переселение душ и тому подобное – вполне.
Почему-то захотелось проехать по вечерним улицам, прежде чем ехать домой. Кроме оголодавших котов меня там все равно никто не ждет.
Смотреть в этом районе не на что. Старые, полутемные жилмассивы, заставленные машинами дворы, как признак мнимой состоятельности. Супермаркеты шаговой доступности с ярко освещенными входами, всевозможные салончики и магазины в выкупленных квартирах на первых этажах. Напоминает провинциальные городки, в которых я бывал в пору своей юности. Вроде есть все для жизни, но в то же время как-то это второсортно и даже пародийно. Здесь много людей, которым кажется, что они средний класс. Именно кажется, потому что вся их успешность эфемерна – живут в кредит. Большие дома как тысячи мирков почти не связанных друг с другом, соседи друг друга не знают и практически не общаются. По просторам дворов шныряют гопники. В отличии от лихих девяностых это уже не дети алкашей и люмпенов, а потомство того самого среднего класса. Тупость и невнимание родителей выводит на улицу все новые поколения двуногих зверенышей. Эти уже не носят кепки-таблетки, не сидят на корточках и предпочитают шансону гангста-рэп, но от этого не менее опасны, особенно когда их много. Алкашей в привычном смысле тут мало, бомжей тоже, вонючие и грязные скоты мозолят глаз обывателя и быстро сдаются в обезьянники.  Поэтому люмпены стараются не задерживаться во дворах.
До сих пор много бабок-активисток, эти склочные сутяги, похоже бессмертны. Все также они выгуливают своих мосек, высаживают цветы и поносят молодых, забывая о похождениях своей молодости.
Сам же я проживаю в местах еще более диких, где даже супермаркет это уже показатель прогресса, где вместо квартирных салонов красоты и риэлторских офисов одни пивнушки, да маленькие магазины с просроченным товаром. Как не странно – гопников у нас меньше, а люди более знакомы друг с другом, пусть и шапочно.
А еще говорят, что в нынешнем обществе нет классов и сословий. Есть, просто так не называются. И чем дальше, тем сильнее это разделение.
Я  остановил машину возле плохо освещенной пристройки к девятиэтажке, оказавшейся почтовым отделением. Проходящая сквозь квартал улица была почти безлюдной, хотя время было еще детское. Оживляли ее лишь редкие машины, въезжающие во дворы. Их пассажиры хлопали дверями, пищали брелками сигнализаций и торопливо скрывались в подъездах, спеша в свои мирки.
Для меня нет мирка, я бобыль. Поэтому у меня есть целый мир, равнодушно-холодный, одинаковый от чистого поля до каменных джунглей. Я маленький зверек, исследующий его. Некоторые звери вокруг могут меня сожрать, некоторых могу сожрать или прогнать я, с большинством мы просто разойдемся, не реагируя друг на друга.
С годами я стал немного больше и внушительней. Щетинистый, еще не старый мужик, среднего роста и телосложения. Говорят, я неплохо сохранился и выгляжу хорошо. Кроме некоторой поддержки самооценке пользы от этого никакой. Ну и гопота в основном избегает ко мне подходить.
Выйдя из машины, я не спеша побрел по тротуару, глядя на желтые квадратики окон. Под ногами хлюпала вода луж и шуршали мокрые листья. Близилась холодная октябрьская ночь.
Со стороны ближайшей остановки появилась фигура женщины с сумкой и пакетом в руках. Наверняка с работы, отдохнуть в ближайшее время не выйдет – дома голодные муж и дети, не способные приготовить себе ужин. До полночи провозится, потом начнет приставать муж, желающий справить половую нужду. Но бабенка устала и скажет, что болит голова. Вот вам и повод для бесчисленных анекдотов, сплетен и пересудов. Я почувствовал как губы растягиваются в кривой усмешке. А ведь всего лишь достаточно элементарно уметь обслужить себя – сварить суп, постирать белье, протереть пол. Но каждый считает, что он самый уставший и за него это сделают другие.
Женщина прошла мимо меня и свернула за угол  пристройки.  Я повернулся в другую сторону, как сзади раздался ужасный крик. Кричала женщина, почти на сто процентов та, что сейчас прошла мимо меня. Это было настолько неожиданно, что я шарахнулся и едва не упал. Несколько секунд пробыв в ступоре, мне, наконец пришло в голову, что надо посмотреть что же произошло, тем более что крик не прекращался, но теперь он больше напоминал вой.
На ремне висел чехол с очень полезной вещью – электрошокером. Не так давно, я на своей шкуре испытал мощь этого оружия, а еще раньше имел возможность убедиться как пугает людей и собак его искрение. К тому же мой экземпляр имел форму кастета и мог быть полезен даже в случае разрядки.
С шокером в руке я бросился на крики. За несколько секунд мой мозг переварил кучу информации. Что там может быть? От чего она кричит? Маньяк, гопники, разбойники? Тогда бы она звала на помощь? Труп? Это только в фильмах увидев мертвеца вопят и убегают. В жизни даже изуродованные и залитые кровью останки не вызовут такой реакции, если только это не труп близкого человека. Да и то не всегда и не у всех.
Определенно там что-то страшное, иначе чего ей орать, но что еще может так сильно напугать?
То, что я увидел, вызвало сперва непонимание. Тетка сидела на земле и отползала назад, растеряв вещи, в паре метров перед ней прыгал и совершал непонятные телодвижения человек в плаще и жутковатой маске.  Плащ был широко распахнут и я сперва решил, что это так называемый маньяк-трясунок. Эти психически больные  мужчины выскакивают перед женщинами, распахивают одежду и трясут гениталиями. Женщины, видя такое, в основном визжат и в ужасе убегает, к радости психа. Некоторые, с более крепкими нервами молча проходят мимо или избивают его. От таких, трясунок убегает сам.
Затем я вспомнил про наступающий «буржуйский» праздник хэллоуин  Как пел Сектор Газа – «Проклята будь злая ночь Хэллоуин...». В этот день наряжаются всякими потусторонними существами. Вот только на окраинах я никогда ничего подобного не встречал. Одевшись вампиром и пройдясь вечером по тому же Троллейному или Чемскому жилмассиву, огребешь по полной программе. Самое безобидное, наслушаешься матерных оскорблений, самое вероятное набьют морду и сдадут в обезьянник или дурдом. Центровая молодежь еще может так покуражится и то, на это будут смотреть как на блажь.
За исключением жуткой маски в странном типе не было ничего такого, что бы могло напугать. Я перешел с бега на шаг и заискрил шокером. Громкий треск и голубые искры заставили маньяка попятиться, но торжествовать победу было рано. Из карманов своего плаща странный субъект достал какие-то предметы, раздался слабый щелчок и он выбросил вперед обе руки.
Моя реакция оказалась на высоте – мгновенно я отпрыгнул назад, прикрывая поднятыми руками глаза и шею. Почему-то подумалось, что в меня прилетит что-то вроде метательных ножей или сюрикенов, но всего лишь послышался всплеск, будто на землю пролили воду. Озадаченно подняв голову, я увидел, как маньяк со всех ног бросился бежать и после некоторой заминки, погнался за ним. Расстояние начало сокращаться, впереди была улица с оживленным движением, маньяку придется свернуть, резко потеряв в скорости. Но вместо этого, он бросился прямо под машины. Заскрипели тормоза, послышались гудки, а затем и глухой удар. Фигура в плаще перелетела через одну из машин.
Вот и все, добегался! Пару месяцев назад при похожих обстоятельствах погиб лидер сектантов. Но то ли удар был слабый, то ли маньяк был живучим, но через пару секунд он уже виднелся на другой стороне дороги, бегущим в темноту. Погоня теряла смысл и я повернул назад.
Женщина все так же сидела на земле, трясясь и подвывая. Вокруг нее никого не было.  Раньше я бы не знал что делать, но теперь  относился ко всему гораздо проще и жестче. Склонившись над женщиной, я надавал ей пощечин, так что голова замоталась в разные стороны, а затем, подхватив под руки, поднял ее и встряхнул.
- Он ушел. Не бойся.
Взгляд пострадавшей стал чуть более осмысленным, вой прекратился.
- Где ты живешь?
Фамильярное обращение. Привык к нему на работе. Хотя ничего страшного, тетя ненамного старше меня, ей нет и сорока. Вполне заурядная женщина. Почти новый пуховичок с капюшоном, джинсы в обтяжку, сапоги с блестящими металлическими украшениями. Лицо совершенно обычное, может даже приятное, но не запоминающееся. Работает, вероятно, в офисе на не слишком высокой должности.
Ничего добиться не удалось, ни адреса, ни даже имени. Лезть в сумочку я не рискнул.
После некоторых раздумий, я потянул ее за руку.
- В больницу поедем.
А что еще делать? Правда, неподалеку здесь отделение полиции, но туда идти мне совсем не хочется. Еще меня же и сделают виноватым или по крайней мере затаскают по допросам. К тому же могут всплыть  мои недавние опасные приключения. Безжалостная система, не разбираясь, перемолотит меня в пыль. Так что, лучше держаться подальше от господ полицейских. Толковых и неравнодушных людей среди них очень немного.
Женщина вполне спокойно села в мою машину, на заднее сиденье были закинуты ее вещи и мы поехали.
До сих пор я избегаю ездить по самым оживленным улицам, тем более по темноте, чувствуя себя дискомфортно. Сложнее ориентироваться, да и многие владельцы дорогих и мощных машин ездят  как попало, создавая аварийные ситуации. Пришлось понервничать, но минут через десять я подъехал к шлагбауму больницы. Из охранной будки выглянул сморщенный старик в черной форме и узнав, что мне нужно, впустил на территорию.
Когда-то очень давно я работал на скорой помощи  санитаром. Иногда кажется, что это было в прошлой жизни. Я опять разворошил прошлое. Прожитая впустую жизнь, упущенные возможности... Проклятье! Снова знакомое крыльцо. Мы часто привозили сюда пьяных и делали им промывание желудка. Может  этот вход чисто для скорой, а всем остальным в другой. Сейчас узнаю.
В коридоре было пусто. За много лет здесь мало что изменилось. В нужном кабинете копалась в телефоне невысокая худая женщина в сине-зеленой медицинской куртке и белых штанах. Я ее сразу узнал. Ходили упорные слухи, что она любовница нашего доктора. Меня, надо признать, озадачивал его выбор. Она невзрачная, похожая на Катю Пушкареву из прогремевшего в свое время сериала, он атлетичного вида еврей, успешный и острый на язык. Но в каждой избушке свои игрушки.
Женщина подняла голову, равнодушно посмотрев на меня, дескать, чего тебе.
- Здравствуйте. Нужна помощь. Тут на женщину маньяк напал, напугал сильно, вколите ей успокоительного пожалуйста.
- Изнасиловал?
- Нет, обошлось. Но напугал конкретно, два слова связать не может.
Медичка поднялась с места, положив телефон в карман.
- Это ваша жена, сожительница?
- Нет, я ее даже не знаю.
- Ладно, ведите ее, посмотрим.
Все повторилось. Но в отличии от меня, медичка залезла в сумочку и достала паспорт пострадавшей. Я вытянул шею. Фамилию не разобрал. Какая-то Марина восьмидисятого года.
- В полицию обращались?
- Нет. Меня потом затаскают с допросами. Можно ее здесь оставить?
- И куда ее? Нет показаний для госпитализации. Шок скоро пройдет.
Кажется, домой в ближайшее время не попасть. Повезу эту самую Марину домой. Живет она почти там же, где и случилось нападение. Посадив ее в машину, я в задумчивости замер на месте. Ветер шевелил голые ветви деревьев, заслонявшие тусклый свет фонарей. Шумели машины и автобусы на соседней улице. В воздухе пахло сыростью и немного выхлопами от моей заведенной машины.
Город сказка, город мечта,
Попадая в его сети, пропадаешь навсегда
Глотая воздух простуд и сквозняков
С запахом бензина и дорогих духов
Любимая песня моей юности, она не утратила смысла и теперь....
Медичка вышла на крыльцо покурить. К моему удивлению, она курила не тонкие, а обычные, притом крепкие сигареты.
- Лев Абрамович-то жив? – громко спросил я.
- А? Конечно. Вы его знаете?
- Знаю, работал у него санитаром когда-то. Давным-давно.
- Он уж лет пять как ушел со скорой.
Еще бы, сейчас ему под шестьдесят, очень ему нужна эта скорая, тем более он занимался частной практикой и в деньгах не нуждался. Оборотистый народ эти евреи, на язык еще очень остры. Последнее всегда вызывало у меня уважение с долей опаски, тем более, что у меня самого язык всегда был плохо подвязан, отчего приходилось больше молчать и слушать, нежели говорить.
- Приветствуйте его. От Ивана Таранова.
Тянет в сон, хорошо что машин на дороге поубавилсь. Марина всю дорогу молчала, но когда я уже подъехал к дому, вдруг сказала:
- Ты его видел? Это не маска.
- В смысле, это его лицо? – спросил я, поняв, что речь идет о маньяке.
- Да.
Больше она ничего не сказала. Это лицо? Я его не слишком хорошо рассмотрел, но что-то слишком неестественно оно выглядело. Конечно, все может быть, но верится с трудом.
Поднявшись на лифте, мы подошли к двери. Женщина долго рылась в сумке в поисках ключа. Почему-то ключи от подъезда и квартиры она носила раздельно. Минут через пять, она нашла ключ и открыла дверь. На пороге уже стояли двое детей, мальчик и девочка.
Увидев меня, они боязливо попятились. Заходить я не стал, мне было нечего делать внутри, к тому же завтра предстоял рабочий день. Приду на смену весь зеленый от недосыпания.
- Позаботьтесь о матери, ей очень плохо.
Вот и все, моя миссия закончена. Что с ней будет дальше неизвестно, хорошо бы оклемалась поскорее. Детей жалко. Кроме них в квартире людей не просматривалось. Мужа или сожителя у женщины похоже нет. Какой-нибудь друг «для здоровья» не в счет. Хорошо если есть дедки-бабки, а если нет...
Мне пора домой. Приеду, и навстречу выскочат два моих кота.  Один  массивный, рыжий и желтоглазый – Горох, второй поменьше, сиамского окраса, голубоглазый, но компактный и коротколапый – тайский кот Пимен. Мои пушистые друзья. Отношения между ними ровные, хотя иногда  дерутся, к счастью, без последствий, если не считать потерю шерсти. Более мелкий Пимен не уступает крупному Гороху, ветерану уличных схваток. Как я шучу – таец владеет навыками боевых искусств.
Накормлю их, очищу лотки и лягу спать, скорее всего даже не поужинав. Мои силы практически на исходе.