Заметки 3 Ю. Устинов Тропа это содружество внутрен

В детстве я любил нарисовать пульт управления и чем-то управлять. Управление бывало разное – и локомотивы, и подводная лодка «Наутилус», и космические корабли. Кроме всех положенных в таких случаях рычагов и кнопок, я часто рисовал клавишу под названием «самоход». Нажимаешь на нее тремя пальцами, и твое транспортное средство само, по своему разумению и воле выбирает путь, скорость, режимы торможений, маршруты и цели, пространства и времена.
Иногда я делал такие пульты из обувных и прочих коробок, каких-то перевернутых вверх дном ящичков или просто фанерок, в которых можно было проделать дырки. Такие конструкции вскоре обросли у меня настоящими тумблерами, маленькими рубильниками от электроконструктора, мигающими лампочками, а то и стрелочными измерителями и индикаторами.
Первое и главное, что я чувствовал, находясь у пульта управления, – ответственность. Если, например, я вед локомотив, тянущий пассажирский поезд, а за окнами ночь, я должен тогда мягко и расчетливо тормозить или начинать движение с промежуточной станции, чтобы ни один пассажир не встрепенулся. В первую очередь это касалось спящих женщин, стариков и детей. В это же время я изображал все звуки своего почти настоящего поезда, бегущего по стыкам рельсовых путей, отжимающего тормозные колодки или, что важно было, заправку паровоза в пути. Когда же мне нужно было отбежать по мелким делам или заскочить на кухню поесть, я нажимал клавишу «самоход» и очень переживал за автоматику, на милость которой оставил свой транспорт и людей в нём.
Сейчас, когда я пишу эти тетрадки и начинаю транслировать из памяти реальные события или моделировать их, реконструировать диалоги и освещать пейзажи, мне кажется, что клавиша «самоход» вдавлена глубоко в панель и в положение «выкл» вернуться не может. Транслируя текст, диалоги в нем и рассказ о событиях, я попадаю неудержимо в положение ведомого: люди из текста делают что хотят, всё происходит так же спонтанно, как в жизни, и никак невозможно текст себе подчинить, можно только записывать происходящее – все делают что хотят и бессовестно плюют на любые мои авторские замыслы. Любое мое вмешательство в жизнь, текущую и происходящую внутри текста, чревато фальшью, нарочитостью, надуманностью.
Что делать с этим неподчинением героев и описываемых событий – я не знаю. Любая попытка коррекции просто прекращает, прерывает эту трансляцию текста через меня на бумагу. Из-за этого он, видимо, получается скучным и бедным на события, которые стоит описывать.
Утешает то, что все эти явления самовольной жизни героев – загадка для меня. Возможно, я не знаю чего-то, что знают писатели и журналисты, особенно писатели. Осознание незнания поддерживает меня в этой странной борьбе с моими героями.

Текст «Заметок», по моему ощущению, формируется где-то вне меня и тут ж через меня проходит, оставляя след на бумаге. Язык текста «вне меня» похож на язык снов – все понятно, но слов не разобрать. То мгновение, которое текст проходит сквозь меня, совершает «перевод» с языка снов на тот, который я использую, когда пишу эти строки. Иногда слова «застревают» на переводе, и тогда я могу иметь то-то вроде «Нуныпык дастыр феджамени», или подобное. Разглядыванию разумом такой фрагмент уже не подлежит, он отправляется на помойку подсознания как печатный или рукописный текст, увиденный во сне – это псевдотекст (или предтекст), он рассыпается при попытке его рассмотреть и превращается в ничто, в непереводимую пачкотню, в распадающиеся и гаснущие фрагменты букв. Что происходит в это время с контекстом и подтекстом, мне не понятно. Есть ли эти составляющие в языке снов – мне неведомо.
Когда я чего-то не понимаю, это «что-то» захватывает меня целиком и мучает, пока не пойму. Вот, я пока не понял.
Есть ощущение разного характера сигналов. Это как оптическое через глаз переходит в электромагнитное и биохимическое. Из «залётов» в мир иной помню, что там тоже все говорится на языке снов, является простым, понятным и всеобъемлющим. Рассуждения на тему подключения к Единому Разуму Вселенной меня не устраивают: мы никогда от него не отключались, а если отключимся, то _здесь_ уже не живём.
Дяденька из радиорекламы его минеральных вод увлеченно рассказывал, как большой симфонический оркестр благостно кристаллизует ящики с минводами, для которых он приглашен играть. Это понятно, вода всё помнит, горные ручьи поют голосами давно ушедших людей. Но сам принцип воздействия, взаимодействия разных, по-разному несущих сигнал полей – он каков? Я теряюсь. Индукция? Уже проходили. Резонанс? Чего с чем и в чём? Не знаю. Ловлю переход от сна к яви как ключ к отгадке и не могу поймать. А уж моментов засыпания и вовсе не помню, так они хитро устроены. Вроде не спишь, а уже спишь.
В «Рондо для Коряжки» об этом.

Я формирую текст на бумаге в том смысле, что действую как синхронный переводчик и стенографист.
Когда прямым взглядом смотришь на пейзаж, или на предметы, или на любых существ, в голове не возникают назывные слова. Вместо них – комплекс ощущений, всегда неповторимый и единственный. Именно он потом возникает при слове «трава» или «небо».
Когда мысленным взглядом окидываешь мир, возникают не слова, а именно эти комплексы ощущений, довольно сложные, использующие все ресурсы органов чувств.
Когда вспоминаешь жизнь, происходит тоже самое и обязанность переводчика перевести всё это в слова, в текст.

Тот, кто придумал акупунктуру, не знал анатомии, он вообще не был отягощен знанием, которое запретило вмиг такие дурости, как иглоукалывание.
Или он был богат каким-то другим знанием?

Парад комплексов ощущений устраивает нам музыка.
Постепенно вникая в бессловесный огромный мир, мы начинаем различать его закономерности, общие черты его компонентов, причинно-следственные связи внутри него.
Годам к восьми наш внутренний эмбрион отражения вселенной готов, мы начинаем совершенствовать его, и он отвечает нам взаимностью.Если ты с детьми, то работать нужно именно над образом вселенной, делать это вместе с Ребенком, если он тебе позволит или позовет тебя в помощь, только так ты можешь «работать с детьми» – через их внутреннее отражение вселенных, которые уже в 10 лет будут проецироваться наружу.
Эти «архетипы вселенных» подвижны, ибо состоят не из стальных конструкций, а из тех же неназванных комплексов ощущений. Неназванных, текучих, мимолетных, безусловно и абсолютно принадлежащих хозяину своего внутреннего мира и больше никому. Какую власть над этими внутренними вселенными играет чужое слово? По сути – никакой. Словесный вариант воспитания, все эти внушения и нотации – пустой звук, педагогическая импотенция. Нотации? Смешно. Поучения? Глупо.

Развивая дальше эту ветку рассуждений, поймем, что Тропа – это содружество внутренних вселенных, а группа – жилище для такого содружества.
Тело лишь дополняет возможности общения между собой внутренних вселенных, обладая всем набором преимуществ транспортного средства. Не бойся ходить со мной в понятийные дебри, я всегда знаю где выход, спортивное ориентирование поможет. Боишься – сиди дома у печки, там всё понятно. Асисяись? Я асисяю. Мне кажется, что Бог создал людей из каких-то ранее заготовленных животных. Может быть, это была отдельная порода обезьян, из которых в люди одни произошли давно, другие недавно, а третьи – не совсем.
Является ли внутренняя вселенная только зеркалом, управляемым и подчиненным устройством? Нет, она и самостоятельный организм, развивающийся по своим, неизвестным мне законам, которые смотрятся как спонтанность, но, видимо, имеют свои закономерности за пределами моих знаний и представлений. Внутренняя вселенная несет в себе множество сюрпризов, от ежедневных до ежесекундных, по сути – она и есть то, что мы называем личностью, но сейчас мы с тобой её рассматриваем не как венец, а как корешок, как причину себя самой.
Когда начинаешь в ней что-нибудь называть словами, это «что-нибудь» непременно ускользает от слова и они существуют отдельно, условно связываясь с помощью сознания. Ты назвал что-то словом, а оно уже изменилось и нужно искать новое слово, но всегда ли нужны слова? Есть искусство, оно передает нам виды внутренней вселенной без слов, даже если пользуется ими для трансляции образов. Давай всплывём, подышим, а то запутаемся в водорослях и останемся в великом и ярком бессловесном мире, пока не придут за нами Садко в обнимку с Кусто.

[Ручку купил в ларьке. Она местная.]

Внутренняя вселенная не меньше «внешней», но бывает мало заполнена – еда на столе и любимая игрушка в компе. Чуть позже туда добавляется музончик и тёлка. Это всё, если не считать «синьки» и прочей дури. В подростковом возрасте туда еще влезет иномарка и пара мешков с бабками, после чего начинаются потери и никаких приобретений.
По сути, богатство такой вселенной определяется мечтой. Можно было бы сказать, что каждый содержит в себе только то, о чем мечтает, а в окружающем мире распознает только то, что уже содержит в себе.
;
Мы можем взять какую-то другую систему образов и разобрать в ней тот же вопрос внутреннего устройства человека и группы, разница будет только в словах и образах, суть останется такой же.
Возможно, что всё это досконально разобрано в конце позапрошлого ;
века и я пишу банальности, надоедливо освещая снова и снова общие места. Тогда меня извинит моё среднее образование и малая начитанность. При этом любой «изобретатель велосипеда» изобрел его сам – на основе своего жизненного опыта, собственных наблюдений и некоторой природной сообразительности. Ничего дурного в очередном изобретении велосипеда нет, как и в самостоятельном поиске доказательства теорем, которые давно доказаны. Я же пытаюсь показать как работает сознание отдельно взятого дурака и неуча в поисках решений, синтеза гипотез и считаю, что маленький, но пытливый умишко интереснее большого инертного ума.
Я с удовольствием научил бы думать муравья или дрозда, но можно и человека. Останавливает сознание того, что думающее существо априори находится под дамокловым мечом тех, кто хочет думать за всех и учит всех только выполнению их указаний.

Опасаясь «тех, которые велят», я не раскрываю здесь некоторые ключи к познаниям и действиям, лишь показываю где висят замки, которые надежно заперты самой природой в качестве защиты от дураков, бездушных и самозабвенных.