Ю. Устинов Записки до востребования 2

Зимой, на холодной ночевке в лесу, привал следует начинать еще на ходу, минут за десять до предполагаемой стоянки. Сбрасываешь ход, пошли с грузом, но – гуляючи, приводим в порядок дыхание, отдыхаем на ходу. Так и приходим к месту ночевки.
Выставили в ряд рюкзаки, воткнули в приметном месте стоймя лыжи и палки, при снегопаде пометили всё красными фалами, которые у каждого есть в кармане зимой, а летом лежит там же, или подвязано на пуговицу при движении по снежникам. Зимой во время остановки на ночлег уже темно, поэтому первым делом зажигаем осветительный костер – в последние десять минут движения по лесу все запаслись пучками «разжиги» – тонкими сухими ветками, которые легко воспламеняются.
Осмотрелись, разметили поляну ночевки, это еще секунд тридцать. После команды «группа – по работам» все расходятся по рабочим местам. Одни копают снег до земли там, где будет рабочий костер, другие утаптывают снег, где станут палатки, третьи ворошат и готовят поваленные стволы, которые станут удобными «сиделками» вокруг костра.
Вся группа, разумеется, уже в валенках, ботинки отдыхают.
К моменту истощения осветительного костра, уже загорается основной, рабочий. Его стараемся разжигать по центру будущего лагеря, между двумя удобно стоящими стволами деревьев. На деревья со всеми предосторожностями натягиваем тросик, но крючки на него еще не вешаем – улетят в снег, не найдешь. Пара больших канов, плотно набитых снегом, цепляем за крючки и вешаем над костром – это будет вода. Дежурные будут добавлять чистый снег до тех пор, пока в канах не образуется нужное количество воды.
Потом воду надо подсолить, на то есть умельцы с наметанным глазом – не ошибутся. Талая вода – дистиллированная, невкусная, даже чай с сахаром будет пресным, непривычным. Готовим к использованию нужные продукты. На снег положены подстилы, иначе все уйдет в снег и найти это хозяйство можно будет только по весне, когда снег сойдет. На стволах, ветвях, сучках – крючки, подвязки и прочие приспособления. Вся посуда имеет специально насверленные отверстия, её можно нанизать на штырь, репшнур, удобно расположенную ветку.
Пока готовится пища – ничего не сушим, всё промокшее собрано в отдельный блок и лежит на подстиле из материи или пленки, ожидая своей очереди у костра.
Утоптанный под палатки снег равняем, рихтуем, в это время нам приносят «лапы» – нижние ветви взрослых высоких хвойных деревьев. Начинается плетение хвойного подстила под палатку. Каждая следующая «лапа» своим комелем будет упираться в снег, прошив собой предыдущую. Система их укладки напоминает черепичную крышу или рыбью чешую.
Земля под снегом застыла, никакие колышки в нее не вобьёшь. Под углом 30-40 градусов вгоняем в снег возле палатки лыжные палки темляками вниз. Над снегом остаются штычки и опорные кружочки, на которые и навязываем концы палаточных растяжек. Палатки при постановке тщательно застегнуты, снег не попадает внутрь.
На пол палатки стелим слой теплоизоляции. Это коврики из пенополиуретана, а раньше – из плоских прямоугольных брусков пенопласта, вшитого между двумя полотнищами материи. Потом – спальные мешки, каждый на 3-4 человека – пальцам и то теплее в варежке, чем в перчатке, потом – мешки и мешочки с одеждой, прочие причиндалы. Фонарик, который есть для каждой палатки, крепится к стойке у входа. В штабной палатке уже развёрнуты аптечка и ремнабор.
По ходу работ сама группа выбирает – где сколько человек работает. Группа заранее обучена и готова к условиям зимней ночевки в лесу. Самостоятельные перемещения из избыточных рабочих микрогрупп в недостаточные приводят к тому, что ужин и палаточная стоянка готовы одновременно. Дальше – мытьё рук, чаще всего снегом, растирание их полотенцем и – ужин.
Костер в это время заложен дежурными уже по типу «нодья», тепло от него идет не вверх, а в стороны, жуем, глотаем, запиваем, греемся, хотя – вряд ли кто-то замерз.
Мусор собираем в пакеты и уносим утром с собой, он найдет себе нужное место.

Если есть ветер и мороз, – набросим на палатки побольше снега, закопаем их в снег, утопим в нём, оставив только лаз. В снегу очень тепло, даже жарко – до самого утра.
В платках затеплятся свечи в деревянных подсвечниках. Я обойду всех, проверю растяжки на палатках, застилку в них и еще раз напомню, что за живым открытым огнем надо смотреть непрерывно. Как правило, кто зажег свечу – тот и смотрит за ней, ему достанется на память огарок свечи с этой стоянки. Огарок можно отвезти домой, а можно разводить им костры будущих стоянок.
Хорошо зажигает костер полоска оргстекла, «плексигласа», но ее не стоит сильно обнюхивать или жечь так, чтобы с нее срывались горящие, гадящие, шипящие капли расплавленного пластика.

У костра, греющего ровным жаром бревен, ;
задержатся сушильщики. Это очень ответственные люди, которые понимают, что обувь и шерсть сохнут долго, требуют постоянного внимания и мастерства, удаления от огня, терпения и уравновешенности.

Любимые песни Тропы у зимнего костра – «Снегурочка» Бокова, многие «зимние» песни Сергея Никитина, «Желтый цыпленок», «Утро стелет стужу на снегу» Белостоцкой, «Пиратская» Городницкого, «Бразилия» Берковского, «Слаломисты» Визбора, «Баксанская» Ники Персиянинова и его товарищей.

Старались брать в зимние походы хотя бы одну вместительную палатку, где сидя помещалась вся группа. В ней можно было растопить печку, сделанную своими руками из металлической коробки для кинопленки. Между двумя ее половинками вставлялась обечайка, вверх через асбестовый или проволочный переходник в крыше уходила труба. Дверца, колошники, поддувало, всё как у большой, взрослой печки, но все складно;е, компактное.
Можно было постараться из большой консервной банки, такая есть в видеоролике «Самая маленькая печка».

Особенно внимательно нужно перед ночлегом осмотреть деревья на территории лагеря и рядом с ним. Зимой деревья падают чаще, чем летом.

У каждого есть мягкие и толстые шерстяные носки, которые одеваются только на ночевке, в обувь в таких носках не влезешь.
Есть и шапочки ночного назначения.
Как правило, зимой ночью тепло, жарко. За 50 лет не помню ни одного случая простуды, подхваченной на зимней «холодной «ночевке» в лесу.

Под костер снег надо разгребать, под палатки – утаптывать.
Босиком по снегу пусть бегают – никто не простудится. В сугробах пусть валяются – никто не чихнёт, не кашлянет.

Самое ироническое развлечение в зимнем лесу – отправиться за дровами или за «лапами» и, хватаясь руками за стволы и ветки, вывалить себе за шиворот порядочный кусок снежной на;веси. Такой контрастный снежный душ хорошо освежает, но добавляет работы сушильщикам.

Никогда не жги в костре никакой пластик, даже маленький. Особенно – в зимнем костре, когда обоняние особенно активно и разборчиво. В городе мы живем в спутанном, сочетанном спаме запахов. В зимнем лесу все запахи разделены и значительны, пусть лес пахнет лесом, а не жженым полихлорвинилом. Запахи – очень значительная часть природы, безотчетно запоминающаяся, формирующая опорные представления о среде обитания.
Особенно важны они в неразъятом еще детском мире. Плохой, чужеродный запах тут же включает «эффект чистого листа», и всё вокруг становится вонючим, грязным.

Чистый воздух угадаешь по лишайникам на стволах деревьев. «Ведьмины воло-;
сы растут только там, где чистота воздуха давняя и непрерывная.

Отношение к лесу – важная составляющая культуры человека, индикатор его личностных свойств, но и культуры группы, преодолевающей лыжный маршрут.

Зимний лес – добрый, теплый и мягкий, если хорошо к нему относиться.
Зимний лес – честный, он никогда тебя не обманет. Своим снеговым «ёршиком», хвойными лапами он очистит душу, просветлит глаза, научит ценить человеческое тепло, хранить его и умножать.

Утром, сняв лагерь и собравшись, можно сделать прощальный круг, увидеть и обсудить множество следов, оставленных за ночь близ ночевки обитателями леса. Навесные снежные скульптуры будут сопровождать вас – они живут до первой оттепели. На несколько лет задержится, зарастая, пятнышко кострища в будущей траве. Птицы полакомятся крошками, которые мы им накрошили и будут до весны обсуждать эту странную многоногую гусеницу, состоящую из многих существ, упрямо идущих друг за другом по глубоким снегам, по балкам и оврагам, ельникам и зарослям подлеска.

Жар костра пополам с морозным воздухом останется в памяти, будет вспоминаться наплывами в душных клетках квартир.

Разумеется, «круг почета», прощальный круг вокруг стоянки надо делать без рюкзаков. Они, готовые, стоят в ряд на утоптанном снегу.
Между ними достаточное расстояние, чтобы подойти к рюкзаку не снимая лыж, «встать под рюкзак» (одеть его на себя), часто с посторонней помощью и на тихом стартовом ходу вытянуться в строй, идущий гуськом. Замыкающий еще раз окинет зорким глазом стоянку – не забыто ли чего – и передаст по строю первому одно слово: «Вышли!»
После этого можно набирать ход, по утренней прогулке уже понятно в каком состоянии группа. Лыжи очищены от снега с вечера, но бывает, что за ночь на их скользящей поверхности образуется «по;длип», они не скользят. Тот, у кого это случилось, старается держаться ближе к началу строя, где фирновая корка (наст) на снегу еще не измельчен грузовыми старателями, он отполирует подлип, снимет его.
Лыжной мазью пользовались очень редко, она была в диковинку. Натирали лыжи свечкой и куском пенопласта вплавляли стеарин-парафин в скользящую поверхность.
Если группа перед выходом с ночлега слышала команду «Валенки под клапан!», это означало, что посреди короткого зимнего дня будет полноценный обед, а не перекус, экономящий светлое время для движения.

Через полминуты после выхода даю расчет по строю, ко мне возвращается от замыкающего количество идущих в группе. Расчет – это святое, он проводится даже при полной очевидности того, что группа никого не забыла и не потеряла.
На троплении лыжни – ведении группы – менялись, как правило, через десять минут – по свистку замыкающего, ;
который не только отсекает время, но и смотрит за тем, чтобы место на нитке движения было удобным для смены.

Есть еще множество «мелочей», но, если их все описывать, получится громоздкий текст с уклоном в поучения. Я не знаю – что понятно по умолчанию, а что нет, но вопросы задавать некому.

«Минуткой» называется короткий отдых под рюкзаками. Летом в горах – руки идут в упор на колени, рюкзак лежит на спине, как на столе или подставке, дыхание восстанавливается быстро, нормализуется ток крови, отдыхает позвоночник от компрессивной нагрузки.
– Вдох. Выдох. Выпрямились. Пошли.
В зимних походах вместо колен используются лыжные палки. Их острые концы надежно фиксируются в снегу и на палки переходит опора верхней части туловища.

Все прошли подготовку по водно-солевому режиму, никто не рвется лакать воду или лизать снег. Отопьёмся чаем чуть позже.
Ничего не делается рывком, резким движением, если для этого нет достаточных оснований.
Никто в зимнем не станет под рюкзаком подниматься в гору «ёлочкой», только попеременным ступенчатым шагом. Ёлочка может повредить тазобедренный сустав, заднюю поверхность бедра. Из неё некуда «выскочить» при потере равновесия, только клюнуть носом в снег или в лыжи, что жестче.
Сознание ведущего работает интенсивно, оно мобилизовано на безаварийность, хотя внешне остаёшься спокойным. Мне помогала воспитанная в детстве реакция вратаря мальчишеской команды. Однако экстремально приходилось реагировать крайне редко, раз в несколько лет. Профилактика аварий – хорошее, полезное дело, она оставляет нам работу только с редчайшими, немыслимыми и непредвиденными ситуациями и многофакторными комплексами ситуаций. Как и в футболе, – сначала делаешь то, что нужно, а потом уже делаешь – что сделал.
При подготовке сложных походов и экспедиций психика старается скрадывать неблагоприятные прогнозы, надо хорошо с ней договориться, чтобы она не мешала своим оптимизмом и не провоцировала, вытесняя трагические стечения обстоятельств, к поверхностной, умозрительной подготовке группы и отдельных участников.
Позитивный настрой, доброе, деятельное отношение к себе и окружающим, приоритет спасения «чужой» жизни, – из таких кирпичиков складывается основание безаварийности в непростых условиях жизни в дикой природе.

Действовать быстро и правильно еще до осознания необходимости принять правильное решение – важное качество для руководителя детской туристской группы. Любой тугодум-лежебока может развить его в себе, если очень захочет.
Не знаю, есть ли математическая модель ;
предвидения, но само оно, безусловно, существует. Так же, как и многие другие ценности от природы, оно забыто, атрофировано, лежит под спудом отношения к себе, как к почти никчемной твари перед лицом великой мудрости человечества.
Покопавшись в собственном детстве и собственном «я», можно найти еще множество богатств, о которых забыл подозревать. Иногда они проявляются, поднявшись со дна личности в самые вершинные минуты жизни, но чаще привычно ноют невостребованным грузом, который уже неизвестно о чём.

Зимняя ночевка учит преодолевать холод неизвестности, открывать безмерные запасы тепла людского в себе и окружающих, чувствовать себя человеком ответственным, без которого не обойтись ни в малом масштабе, ни в большом.

«Ночь. Тишина.
Золотое дыханье костра.
Снег медленно тает
На лапах уснувшего кедра.
Ты шел. Ты устал.
Но тебе не уснуть до утра,
Влюбившись, как в сказку,
В ночные таёжные недра…»


Я не помню автора этих невеликих стихов из журнала, в котором они были напечатаны в 60-х. Но стихи очень точные. Возможно, это Павел Мелехин. Спасибо автору, эти строки были с нами много лет, не стали песней, но и не исчезли как мотыльки-однодневки в их вечном полете к рассвету. Вечном. Однодневном. Ничего нет более вечного, чем каждый миг. Он уже навсегда, он не может не быть, раз уже состоялся.
В моментах вечности никто не умирал, можно пойти в гости к Диогену, скрестить Герострата с писающим мальчиком и поискать в спасителях Рима гадкого гусенка.

Все ушедшие люди и мгновения живут в нас, говорят с нами, советуют, предостерегают, радуются и печалятся.
Давайте объединяться не только в пространстве, но и во времени. Бесконечность ушедших мгновений – чудесный подарок, который мы получили за то, что родились на Земле.

Пусть все куры будут счастливы. Мне с глубокого детства жаль их: чтобы шагать им приходится дергать головой. Я бы так не хотел. Я пробовал. Это утомительно