Ульяна

 Снег   мелькал  в свете фар,  он   успел уже  выбелить  дорогу, и теперь она всё более  сливалась с окружающей  степью. Но вдруг  где-то впереди блеснул  огонек. Сторожка? Нет,   блеснул ещё один.  Всё  в порядке! С чувством душевного облегчения  я въехал на  единственную  половскую улочку.

В тот год я собирал материалы о гражданской войне и Сибирской Вандее 1921 года.  Готовился  написать   повесть: Между двух огней.

К окнам   домов  уже прильнула ночь, когда я    постучал в  дверь одной из бревенчатых изб. Ответа не последовало. Зашел в дом. О моем приходе я заранее предупредил хозяйку дома. При свете лампочки  мне открылась широкая комната с большой русской печью в ее центре. На лавке стояли чугунные горшки, массивное бревно подпирало тяжёлый потолок.

-Кто там?-раздался старушечий голос с полатей.

- В гости к вам,  как вы там?

-Пропадаю!

Я оставил в углу зачехленное ружье, скинул с плеч рюкзак и остановился в нерешительности. Бабушка сидела  на печи, но уже успела свесить оттуда   ноги в   белых шерстяных носках. Мне захотелось  пожалеть её, и я забыл на минуту, зачем зашёл в этот дом.

-Да вы не слезайте, поговорим так!

- Да слезу, чего уж там!,-и,  кряхтя,  и постанывая, она стала сползать по деревянным приступкам с полатей.

-Да ястри ее! - недовольно молвила Ульяна, и, наконец, ступила на половицы. Она обулась в валенки и присела возле стола.

- Ну как жизнь, Ульяна Ефремовна?-спросил я женщину, и поглядел  ей в глаза.

- Какая уж там жизнь, помирать пора.-откликнулась она, отворачивая свой взгляд к окну.

- Громыко скоро уж 80 лет, а он все еще председателем в Верховном Совете СССР заворачивает.

-То Громыко,- она помолчала и добавила,- бывало страдуешь,  робишь, какие нормы в колхозе выполняли! Сейчас, даже страшно вспомнить, а что толку? Десять лет работы  в колхозе так и  не зачли. Всего 52 рубля пенсии  получаю, да еще районный коэффициент  пятнадцать процентов. Мой муж   бригадиром робил, да погинул без вести в 43   под городом Курском,  может с машины, где упал. В сороковом доехал  до Омутинки  и вернулся назад. Сказали ему, война с Финляндией кончилась.

Она опять помолчала, но чувствуя моё внимание и желание слушать, продолжила.

-А так - то  у нас спокойно, места здесь самые хорошие,  травы густые, не прокосишь,  ягод и грибов полно, только рви не ленись, да и вода зимой на Поджильном не промерзает.

-Куропаток вам дать?- переменил я тему разговора.

-Если не жалко, дайте.
Я достал  из рюкзака  сразу двух, и, взяв их за лапки, протянул ей.
-Куда столько?

- У меня дома пара уток в морозилке лежит.
-Что же мне с ними делать?

-Оттеребить, опалить, выпотрошить. Мясо у них белое и вкусное.

Она с минуту держала птиц на ладони, перебирая и расправляя  им перья.  Жалость скользнула по ее лицу.
- Положить  что ли пока в холодильник?
-Положите
-Да, поди, и на веранде  с ними за ночь ничего не случится.
-Можно и на веранде, если  кошек там нет.

Я задал ей свой главный вопрос.

-В двадцать первом?..   Так  ведь тогда мне было  всего  7 лет. Жили мы в Лиханово, помню только, как в нашу самануху пули стучали.  Она дала мне адрес местного старожила, Петра Юревич, который о тех событиях расскажет мне значительно больше. Я буду повествовать о них в сборнике: Гражданская война: 1) Пасынки судьбы России, 2) Интернационал, 3.Разгром

Ночь встретила меня на крыльце прохладой. Снег прекратился. В деревенских садах лежала притихшая  на время   осень. За околицей серой стеной стоял   туман. Пришлось сбавить обороты коленвала. Колёса   шелестели по липкой грязи,  но   движок еще не  остыл,  работал ровно и внушал мне полную уверенность, что  домой я приеду без приключений.