Коптильники

В честь «перестройки» в деревне Коптильники
Вместе с жильцами сгорела изба.
Мать и отца, с ними двух собутыльников
В сон до пожара свалила гульба.
Трое детишек метались бессмысленно
В страхе животном от вида огня.
Их телеса раскидало прижизненно
И превратило в комочки угля.

Факт погоревшего дома для жителей
Этой деревни был как эпизод.
Сушь протоколов закона блюстителей
Вмиг успокоила праздный народ.
Годы прошли, и земля беспризорная
Выдала дикости образ на вид.
Всем очевидно: активность топорная
Дикообразие здесь исцелит.

Время, однако, не шло к покупателю.
В спутанных кронах висели плоды,
Ждущих напрасно своих ублажателей.
Сбросили ягоды наземь кусты.
Только малина повсюду лохматилась,
Выставив сладости всем на показ.
В то креатив здесь природа затратила,
Чтоб испытать свой победный экстаз
Быстрорастущим и сильным растениям,
Наглость свою проявить сорнякам.
Дикие джунгли наполнились пением,
Стали пристанищем мелким зверькам.
Змей расплодилось великое множество, -
Люди пугались, встречая в саду.
Их забивали орудьем убожества,
С нервной системой когда не в ладу.

Полнились джунгли цветочным жужжанием,
Злобным рычаньем, шуршаньем листвой,
Писком, и свистом, и стрекотанием, -
Дикой природе присущей молвой.
Люди косили глаза на заброшенность,
Под ноги глядя, с оглядкой назад.
Кто-то частил, иль бежал заполошенно,
Минуть то место скорее был рад.

Всё в равновесии: самое страшное
Может какой-нибудь гранью сиять:
Там завелись соловьи бесшабашные, -
Импровизаторский дух не отнять.
Слушая их вокализы руладные,
Люди входили в душевный покой.
Трели несли настроенье отрадное,
Чтобы парить над вечерней тоской.
Рядом скамейки сельчане расставили;
В доме гасили экранный заверт.
Сидя под небом «локаторы» ладили,
Чтобы внимать соловьиный концерт.

Так и сидели до контрреволюции.
Утром проснулись в чужой стороне.
Флаг поменяли и текст конституции.
Въехали в «рынок» на «белом коне».
Стали свободны от строя советского,
От коммунизмо-колхозных идей.
Боги заполнили пустоши светские,
Храмы делили российских людей.

«Власть» на местах в униформе малиновой
Деньги гребла утюгом и «ТТ».
Резвые «боссы» в пальто габардиновых
С рук торговали страной в суете.
Рыночный рай крикуны либераловы
Нам обещали чрез сотню ночей.
К светлому Западу методом траловым
Нас демократы тянули ловчей,
Чем коммунисты в потребностях к равенству, -
Только отдай всю способность свою, -
Есть в «справедливости» чудное таинство:
Быть всё же выше всех в общем строю.

Люди узрели весь свет бриллиантовый –
Велеречивых партийных вождей.
Поняли значимость: «Нет, не гиганты вы
Мысли и дела… Бери и владей –
Лозунг грабительский. Приватизацией
Он обернулся, чтоб вкладам сгореть.
Ваучер в руки – цена компенсации –
Просто бумажка, какой подтереть.
Верен открытый закон Ломоносовым, -
Блага страны сохраняли объём, -
Львиная доля по ценам отбросовым
Шла к олигархам, свершая отъём.

Пики взросли превосходства и роскоши.
Бездной зияла вокруг нищета.
Всех под прицел: «коммерсилу» и «кореша»,
Чтобы потом и до власти достать.
Общество жило в дыму перегаровом.
Только рождались – пора умирать.
Малые от роду, или же стары вы,
Выжить немыслимо было мечтать.
Много загубленных, много потерянных,
Много мучений, чтоб их посчитать.
Нынче мы поняли кем всё затеяно.
Чаще историю стали листать.
Пьяный властитель пока «дирижировал»,
Крепко всосались в Россию «клещи».
Были довольны победою пирровой
Те, кто курировал и торгаши.

Жмурились очи от блеска заморского.
Яркость витрин кудерявила шаг.
В шоп заходили лишь малою горсткою,
Мимо шли тысяч не счесть бедолаг.
Крыли пути караваны челночные,
Полнили полки извечной мечтой,
Но проявилось явленье побочное:
На производствах случился застой.
Делать не надо, - ведь всё уже создано….
Всё привезли, что желала душа.
«Было бы денег достаточно подано;
Ты, муж, плати и жену украшай», -
Стало моралью семейного счастия.
Дети мечтали чиновником стать.
Знак стоял равенства в формуле «власть и я».
Честью считалось удачно украсть.

Вот и элита… Заморские правила
Образа жизни даны, как стандарт.
Жёлтая пресса героев представила.
Соцреализмы сдавались в ломбард.
Всякому творчеству ценность признания
Стала важнейшею там, а не здесь.
В улицах Лондона звуки названия
В людях рождали и гордость и спесь.
Особи ехали толка престранного
В страны свою второсортность искать.
В жизни имеющий свойство таранное,
К власти стремился утробу ласкать.
Рынка – основы любой экономики,
Признак здоровья – живой конкурент.
Часто, однако, прощаться у гробика
С ним находили удачный момент.

Местные джунгли купил новоявленный
В Новой России крутылок-шишак
С алчным умом, криминалом протравленный,
Только что скинувший алый пиджак.
Сфера активности – бизнес строительный
Сверхпотолочно лукавил доход….
И налукавил: дворцом помрачительным
Вздумал унизить крестьянский народ.
Нету скамеек, «солисты» уволены.
Тайными тропами зверство ушло.
Срублена чаща, вокруг озаборено
Так высоко, что всем шею свело.

Снова сельчане включали скучающе
Свет голубой на экранный квадрат,
А за окошком, закат заслоняющий,
В три этажа вырастал «каземат».
Всех поразили ворота железные –
Слева направо по рельсам ползли.
Встретит хозяин словами «любезными», -
Только блестящую кнопку нажми.
Люди прозвали махину кирпичную
Вместе с воротами «фабрикой грёз».
Рядом хибарки, для бедных типичные,
В землю вросли средь осин и берёз.

Люди лишь ночку поспали в спокойствии:
Стихла «болгарка», рубанок и дрель.
Вскоре опять оказались в растройствии:
Рушила сон «соловьиная трель».
Звуки охранные сигнализации
Сон укрепляли владельцу авто,
Но у людей возбуждали реакцию
С мат-перематом процентов на сто.
Днём из окон над деревней бесхозною
Хрипло залуживал русский шансон.
Люди судили хоть жестами грозными,
Но и не более.
               Шли на поклон
К «барину» выпросить денег на праздники,
Или от хвори спросить порошки.
В окнах надеялись дети-проказники
С липы увидеть с деньгами мешки. –
Так ведь судачили в избах родители:
«Деньги мешками привозит домой».
В острых глазёнках увидел я мстителей,
Жизнь познающих свою за кормой
Мимо плывущего счастия детского.
Поняли главное: им не дано….

Сроду лишённые духа советского.
В мире росли, а в нём сдвоено дно.
Знаки морали, как мухи помойные.
Все научились делить от котлет.
Слышалось отрокам слово достойное,
Виделось дело – источник всех бед.
Ловко умели предстать благородными
Дети, используя русскую речь.
В стаи залётные зверопородными
Вмиг становились, чтоб грабить и жечь.

Шумно играли Данила и Лерочка
В замкнутом дворике «фабрики грёз».
Мигом взметнулась внимания стрелочка, -
Кодлу к воротам нечистый принёс.
Скромно нажали ребята на кнопочку….
Вышел охранник усадьбы – бугай.
(Пит-бультерьеров отнёс я за скобочки:
Были они там – команду лишь дай).
- Дяденька, здравствуйте! Будьте любезными,
Нас познакомьте с детьми, чтоб играть.
Играми славно владеем полезными,
Чтобы физически их развивать.
- Ну, вы малявки, бегите отседова.
Кнопку не трогать, иначе побью….
Хлопнула сталью калитка соседова…
- Скоро мы встретимся, дядя, адью.

Парни прикинули способы взятия
Вражеской крепости с разных сторон.
Жестом мальчишеским слали проклятия,
Прутья железные прятали в схрон.
«Сразу, как только уедут «московские»
Вместе с детьми и оставят свой дом
На попеченье охранника жлобского,
В нём для начала устроим погром», -
Так записали в злой памяти мстители.
Ждали… Дождались: «дворец» опустел.
В час, когда сном заневолились зрители,
Тени взметнулись мальчишеских тел.

Ноги спружинили, тело сложилось, как
Ножик складной, и в разведке глаза.
В домике сторожа окна без признака
Жизни активной: уснул гомоза.
Фары светили с травы на строение.
Внутрь проникнуть нет опыта, сил.
Легче устроить позор разрушения,
Коль ненавидеть их быт научил.
Только пятёрка вандалов настроилась
Клумбы топтать и цветы вырывать,
Пит-бультерьера два молча набросились
Так, чтоб свалить, а клыки не вонзать.
Двое под псами лежали подмочено,
Двое «мартышек» вцепилось в турник.
Выскочил сторож в белье и всклокоченный,
Видел, как пятый закрылся в парник.

Прибыл наряд с участковым милиции.
Юных разбойников пятеро в ряд.
«Иль бунтовать, или лучше смириться им», -
Каждый из них размышлял в перегляд.
Но на допросах держались по разному:
Веня друзей в злодеянье винил;
Гоша поступку дивился ужасному,
Громко себя за деянье клеймил;
Лил на хозяев ушат обвинения
Дима за то, что не дали играть:
- Гнали нас прочь без причин объяснения,
Но с обещаньем, поймав, покарать;
Сёма лишь вслух на вопрос издевательски
Звёздочки в сумме считал у погон,
Чёрные глазки, однако, предательски
Щупали робко дубины резон;
Только Сергей – он же Серый по прозвищу,
Пряча глаза под бровями, молчал;
Ленью заплывшее свиноподобище
С каждым вопросом сжимался в плечах.
Все недостатки заботы родительской
Читаны были формально судом.
Мамы не верили в склонность к грабительским
Действиям чад своих, ну, а потом,
Выйдя из зала суда несудимыми
(Годы ещё им играть до тюрьмы).
Банду создав, оставались любимыми
Дети для мамочек до Колымы.

В эру «лихих девяностых» движение
Денег по Броуну банду влекло
В точки, где купли-продажи брожение…
Именно там им частенько везло.
Опыт набрали с наивностью сверстников,
С ранней деменцией жадных старух.
Заматерев, крышевали «мажорников»
И опекали в борделях «марух».
Всё ещё помнили взрослые мальчики
Место, где приняли первый позор.
Бегали в недрах ума «тараканчики».
Время не тратя, «точили топор».
К дочке хозяина влезли в доверие
Два респектабельных с виду юнца.
В мир вожделенный открылись вдруг двери ей:
«Конкурс красоток Москвы» замерцал.
В стольном борделе прошла презентация
Нового зала «Восход красоты».
Девы, ведомые эмансипацией
Там воплощали в реальность мечты.

Грации в блёстках в местах вожделения
Подиум бархатный крыли стыдом.
Прелесть свою не для рода продления,
А выставляли под виски со льдом.
Зрителей лица широкие маслились.
Дрыгала похоть под брюхом в поту.
Новая партия девушек красилась,
Чтоб наготой заполнять пустоту.
Верили: вот оно счастье заморское
В выгибе шеи, в упругих ногах.
Скучные будни забыты конторские,
Нету забот о семье и долгах.
Ждут впереди их мужья шоколадные.
Роскошь для тела, покой для ума.
Красных дорожек в распахи парадные
Будут в угоду капризам их тьма.
Ну, а пока что мечта закалялася:
Их разобрали – двоим «кабинет».
Девичья честь в коньяке растворялася,
И запивался шампанским минет.
Дочка хозяина – милая Лерочка
До «кабинета» взирала на мир
Ангелом чистым, а вышла вдруг стервочкой:
Секс без границ всё былое затмил.
Быстро освоила кухню бордельную.
Был и талант убедить и сплотить.
Властолюбивая страсть неподдельная
Бывших мальчишек смогла покорить.
Старшей смотрящей назначили Лерочку.
Место своё должна каждая знать.
Руки ежовые всякую девочку
В рамки устава могли подогнать.

«Где наша Лерочка? Что с ней случилося?
Школу забросила, нет у подруг, -
Мать, причитая, слезами умылася,
В доме одна, на работе супруг. -
Даня ушёл не прощаясь в гимназию.
Что-то задумал: молчит и молчит.
Как бы и с ним не случилась оказия….
Как подобрать к моим детям ключи?
Боженька, милый, меня научи!»

Сыщиков частных, минуя милицию,
Нанял папаша, чтоб дочку найти.
Тихо и, не церемонясь с девицею,
Даже в наручниках, но привести.
Рыскал братишка в присутствия злачные
С потной эротикой в сонм дискотек.
Чувства испытывал он однозначные:
В плен искушений попал человек.

В первый же день обратился он к «девочкам»:
- Гляньте на фото, была здесь она?
- Правду споём тебе, даже с припевочкой,
Коль угостишь нас бокалом вина. -
Он заказал, они хиханьки, хаханьки,
Врали про то, что была тут не раз, -
К ночи обычно, с ней славные «папеньки».
В тот «кабинет» им приносят заказ.
Ну, а теперь, одари нас «зелёненькой»:
Мы заслужили… От нас ей респект! –
Три хохотушки, фигурами стройненьки,
Цокая громко, смешались в толпе.

Он в замешательстве: деньги папашины
Кончились разом….Без них как найти?
С виду подвал, да и дверь не покрашена.
«Бабки», однако, нужны, чтоб войти
В этот притон, где кутят до бесчувствия…
«Выпить бы мне, да в бумажнике «фью».
Чем объясню я до ночи присутствие,
Коль не играю и даже не пью.
Парни вошли – битюги энергичные.
Столик понравился тот, где сидел
Даня – юнец без достатка приличного.
С ними конфликт затевать не хотел.

Вышел из дыма наверх загазованный.
Ранец стучал по спине за прогул.
Смачно он выстрелил жвачкой изжёванной
С злостью такой, что до выверта скул.
Планы он строил весьма фантастичные.
В них фигурировал даже грабёж.
Девушки мимо прошли симпатичные…
«Разве в их сумочках много найдёшь?...»
Вдруг он почувствовал, как возбуждение
Зверски взросло, напрягая штаны.
Он бессознательно начал слежение
Той же дорогой с другой стороны.

Девы спустились в метро, и внимание
Парня привлёк красоты эталон –
Сумочки кожаной. Вновь поднимание
Жуткой приятности чувствовал он.
Взгляд приковало цепями желания
Тут же раскрыть содержанья секрет.
Он, подскочив на правах подсознания,
С плечика снял эталонный предмет.
Дама кричала, а Даня зигзагами
Между домами из виду исчез.
Выгреб он доллары вместе с бумагами:
К ним почему-то возник интерес.
Выбросил сумочку «очень красивую»,
Ранец, оставив, конечно, дневник.
Шёл по проспекту походкой игривою,
Чтоб подозрений намёк не возник.
Сквозь испытанья биенья височного
Юноша вдруг обнаружил в трусах
Липкую сырость эффекта побочного….
Даня витал на седьмых небесах.

Дома был ужин отравлен вопросами:
Как дела в школе? Где ранец? С кем был?
Мальчик глазами немного раскосыми
В стороны врал, что у друга забыл.
- Мы в дискотеке сегодня встречаемся,
Так что я рано домой не вернусь.
Видимся редко и мало общаемся,
Да и девчонок я не сторонюсь, -
Даня сказал, а его голос свибрировал.
Мигом заметила фальшь его мать.
Ум превосходно нюансы фиксировал,
Но не умел он до сути копать.
Лобик наморщила, но не додумала.
Да и отец пропустил свой момент.
Может одно только быть ему пугалом:
Круче его на пути конкурент.
- Дочери нашей опять нет на ужине.
Дальше я жить уже так не могу.
Будут когда-нибудь мысли разбужены
К поиску Лерочки в вашем мозгу?
- Принял я меры. Найдётся стервозная
Дочка гулящая – копия мать.
Вспомнила мать все приёмы колхозные,
Парня приезжего как схомутать.
Прыснула в фартук:
                - Бесстыдник бессовестный,
Средь кукурузы меня завалил.
Знал ведь, что вид был накачено-доблестный,
Скромную девушку тем и сразил.
Всхлипнула женщина: дочка, зачатая
В поле колхозном, покинула дом.
Муж посмотрел: «Ну, какая ж ты мятая»…
Хлопнула дверь выходная, как гром.

Даня ушёл. Он направился в тёмную
Сторону жизни сестрёнку искать.
В том же подвальчике с дверью никчёмною
Право имел он коньяк заказать.
Тут же подсели знакомые девушки
Будто затем, чтобы с ним танцевать.
Быстро смекнули: имеются денежки.
«Мы не позволим сестру прозевать», -
Смехом сказали и с выпивкой взбодрено
С ним танцевали, чтоб роль не терять.
Танец четвёртый с мальчишкой обобранным
Некому было уже исполнять.
Сидя без чувств, но блевотным сознанием
Просьбу воспринял по счёту платить.
Пуст был бумажник, и непонимание
Он потянулся к бутылке залить.
Парня скрутили мгновенно смотрители.
Босс заведенья допрос учинил.
Вызволить как своё чадо родителю,
Он с объяснением. срочно звонил.

Прибыл отец. Настроение злющее:
- Гнида, тебе уж на свете не жить.
Босс был спокоен – за ним власть имущие:
- Кто вы такой, чтобы так мне хамить?
Оба немало сей жизнью кручёные
Поняли, кто из них нынче боец.
Выкуп оплачен. Вконец огорчённые,
Каждый по своему сын и отец,
Ехали в джипе с тяжёлым предчувствием…
«Дочки поступок тревожит и злит....
Школьница ведь, и такое отсутствие
Вряд ли хорошее что-то сулит», -
Думал папаша. Сынок обсопливленый
Вспомнил про то, как бумаги сложил
С «бабками» рядышком. Быть осчастливленным
Вроде бы надо, но он затужил:
«Хоть и украдено то, что им крадено,
Важность какую бумаги таят?
Как их используют падшие гадины?
Как лоханулся он дважды подряд?»

Дома ждала их мамаша слезливая:
«Кто-то звонил и просил передать,
Что документы сулят не счастливые
Годы прожить и сынку надо знать.
Даню просили сегодня быть вечером.
Больше ни слова и не назвалась».
Красная вся от волнения веером
Запах животного страха гнала.

- Речь о каких документах заводится?.
Что ты, мерзавец, успел натворить? –
Шею набычил, лицом скосоротился,
Начал сынка так папаша учить.
Даня увидел кулачное сжатие:
- Папа, прости, я сестрёнку искал.
В школу вчера не пошёл на занятие.
В клуб заглянул, что за дверью в подвал.
Там… - рассказал он про всё, что случилося,
Девочек трёх описал он портрет, -
Сумочку с дамы сорвать получилося.
С «бабками» взял документов пакет.
Я ведь хотел непременно с сестрёнкою
В том заведении встретиться в ночь.
Доводы мне приводились девчонками.
Были готовы мне в этом помочь.
- И помогли…. За такие вот новости
Мало убить…. Ну пошла молодёжь….
Он доведёт теперь нас до бомжовости.
Сядешь надолго за этот грабёж.
- Он – это кто? – вдруг спросила дрожащая
Мать от волнения, голосом всхлип.
- Клубом владеет. У власть предержащего
Прочною крышей прикрыт. Как я влип!
- Ты виноват: был с детьми безответственный.
Помыслы мальчика были чисты.
В том, что семья в положении бедственном
Вдруг оказалась, виновен лишь ты.
- Я виноват? Ты индюшка колхозная
Сидючи дома смогла воспитать
Вора безмозглого, шлюху бесхозную…
Ты ещё смеешь меня упрекать?...
- Ты не любил нас, а мы ненавидели
Быдлость твою и с кулак кругозор.
Если бы люди с тобой нас увидели,
Мы испытали бы только позор, -
Очень некстати визгливо и гадостно
Доводы шкурника Даня привёл.
Вспыхнуло вмиг мазохистское радостью
В сути папаши…. Плевок на ковёр.

Весь изойдя бессловесною яростью,
С силой быка замахнулся отец.
Даню прикрыв материнскою жалостью,
Мать приняла тот удар…, и конец.
- Да, бездыханна и пульс остановленный, -
«Скорая» смерть лишь могла подтвердить.
Встал на колени с лицом обескровленным
К женщине муж её с просьбой простить.
Нерв резанула сирена «ментовская»…
Руки вперёд и колечки замком.
«В десять часов в переулке Котовского
Муж забил насмерть жену кулаком»

К дому подъехала Нива вишнёвая.
Вышла девица, цок-цок в таксофон.
В Ниве три парня – причёски нулёвые,
Цвет пиджаков был в малиновый цвет.
Вскоре возникла карета медпомощи.
Фельдшер и врач друг за другом в догон.
Выскочил парень из Нивы, как тонущей,
Руку девице подал и… в салон.
Вот и авто – ну, конечно, милиция.
Бравый наряд с «калашами» - в подъезд.
Нива сменила парковки позицию:
Должен их стать незаметным отъезд.
Вынесли труп на носилках в застёгнутом
Чёрном мешке, его в морг повезли.
Толпы зевак, полукругами вогнуто,
Молча стояли, финал стерегли.
Вскоре хозяин под гул осуждения
Вышел в наручниках, сзади конвой.
В серых глазах по клейму отчуждения.
К жизни в осанке читался отбой.

- План с шантажом, понял я, отменяется, -
Высказал мненье один из парней.
Тронулась Нива…, и быстро теряется
В бурном потоке «железных коней».
- Что будем делать с несчастным сироткою?
Он "следакам" всё расскажет про нас.
- Жизнь может длинной быть, может короткою.
Был над ним свет, да внезапно погас….
- Я не согласен… Я против насилия, -
Выдал волненье мошенник и вор.
- мыслишь ты тупо, ходов изобилие,
Видно в мозгах застарелый запор,-
Парень другой обсмеял предложение
Даже в намёке убить пацана:
Надо рисунки подвергнуть сожжению
Вместе с пакетом, - ведь грош им цена.
Девочек срочно отправим на дачные
Наши убежища в тьму-глухоту.
Пусть наш пацан учреждения злачные
Все обойдёт, но найдёт пустоту.
Новых девчат снарядим для растления
Сирой души, а зайдёт к  нам в бордель,
Леру прекрасную без сожаления
К брату подставим, - ведь в том наша цель.

Так всё и было по плану подельников.
Дух растлевался, сгорал человек.
Встретил сестру он в борделе в Котельниках.
Жуть сознавая, вошли в новый век.
Много в отходы ушло в «девяностые»
Помыслов чистых и скромных надежд.
И от морали остались лишь остовы.
Красило жизнь разноцветье невежд.
Формы остались, но без содержания:
Глазу знакомо, душе не понять.
Тропок протоптано тьма для стяжения,
И ни одной, чтобы алчность унять.
Брат и сестра разошлись в одиночество,
Каждый в своё, прославляя порок.
Хоть сохранилось одно у них отчество,
Нет уж обратно друг к другу дорог.

Даня недолго пожил в одиночестве.
Стали сильнее его возбуждать
Сумочки женщин, толкая на творчество:
Как отнимать и оргазм испытать.
Не был он вором, но стал он заложником
Прихотей органа, с коим рождён
Он, как мужчина с умом подорожника.
Им же мужчина в нём был побеждён.
Службу с завидною он регулярностью
В парках и скверах с удачею нёс.
Данин «вулкан» извергал благодарности,
Сам затихал он с добычей, как пёс.

Найдена сумочка в  ящике мусорном.
Дама признала улику своей.
Ранец увидев, как матери, муторно
Стало на сердце: «мальца пожалей».
Сыщики выдали ей разъяснение:
Очень опасны мальчишки дела.
Жертва восьмого его ограбления –
В возрасте дама…. Инфаркт…. Умерла.
Ватман А3, карандаш чёрно-грифельный.
Сделан рисунок про тот эпизод:
Прочь убегает юнец подозрительный
С ранцем и сумочкой. Всюду народ.
Смотрит таксист будто на похитителя.
Полностью номер указан такси.
Номер в рисунке у жертвы грабителя
Сыщика словно в ногах подкосил.

Дело охоты на сумочки дамские
Вдруг совместилось с убийством жены.
Суд состоялся, красоты закамские
Встретил отец, но с другой стороны,
Дни где в опилки на землю ссыпалися
В строгом режиме все десять годков.
Сыну с годами отсидки не жалися
С детских колоний до взрослых оков.
Лера болезнь подхватила заразную.
Долго лечилась, но быстро спилась.
Жизнь на случайных подачках, но праздную
Лера вела, хоть с бомжами, но всласть.

Пять молодцов с воровскою сплочённостью
В Ниве подъехали план завершить
К месту, где начали путь с увлечённостью
В мир, где не надо сопернику жить.
С ловкостью прежней забор перепрыгнули.
Клумбы стоптали, проткнули бассейн,
В вензель качель с удовольствием выгнули,
Тупо увечили всё без затей.
В дом пробрались, отобрали всё ценное
В их понимании, в Ниву снесли.
Выпив в запасах спиртное и пенное,
Дом по периметру весь подожгли.

Он полыхал. Тёмна ночь раскраснелася.
Лица сельчан – будто страха глаза.
«Место второй раз грехом переелося.
Сильно горит – это божья гроза
Нам всем….Грешим на земле мы без устали,
Храм посещаем, живём с Сатаной.
Утро встречаем не с радостью, с грустью мы.
В хрусте купюр теперь счастье дано.
Любим не ближнего, чтим мы богатого.
Честью торгуют младой и седой.
Мы, соблазняясь на негу Рогатого,
Жить обрекаем себя лишь с бедой», -
Так говорили сельчане с молением
Богу неистовым, чуть просветлев.
Стихнет огонь, и найдут утоление
Блажи своей, без оглядки на гнев
Божий конечно.

              Сгоревшее стойбище
Низменных склонностей в дикость вошло.
Люди боялись гадючьего скопища
(Благо, заборным закрыто чехлом).
Вновь появилось скамеечек строганье.
Хор соловьиный - для слуха магнит.
Знали, как жить без злодейства и поганья,
Жили, однако, как день повелит.

         15 июня 2015г.