Цыганская любовь отрывок

Глава первая

С далеких  пор  уставший,  постаревший,
Хребет  Деведжи  дремлет поседевший.
Его разрезал буйный Чекерек,
Напоминая о  могучей силе рек.

Рыча, несет  живительные воды
Стремительный, клокочущий Келькит,
От странника скрывая пеной броды,
Опасностью смертельною грозит.
Петляет лентою ущелье Загадери
У скал, роднясь с  бурлящею  рекой,
Что,  проломив базальтовые  двери,
Гудит и завывает под скалой.

Дорога древняя, подобно резвой лани,
С уступа ловко скачет на уступ,
Под знойным солнцем иссушая камни,
Лоснясь, как лошадиный круп.

В местах тех скучная долина
И есть печальные холмы,
Где зелень сочная, а глина
Оттенка вызревшей хурмы.

У звонких вод тоскует выступ
Похожий на девичью грудь.
Не раз врагов держала приступ
Заманчивая эта круть.

На той скале с ветрами  спорит
Коюльхисар.
Дорожки торит
           луна, а бешеный Келькит
Рвёт  ветви тонкие ракит.

Закат:
       Деведжи прогорает,
Оплавя цепь далеких гор.
И сонно ивы замирают,
Пригладив бархатный убор.

Цыганка в крепости одна:
Тагару верная жена,
Кровей кипучих Гузурата,
Цветок разбойничий из Татты,
Покойного не знает сна.

Страсть львицы нежной, тонкий стан,
От ласк зарею сочно рдеет.
Без  помысла  менять  удела,
Хранит очаг и мужев  сан.

Её Тагар, её избранник  –  баро;
Ниспосланный тот сан
Любовию цыганских мам
Сам любит нежно и остро.

Трость кованая серебром.
Из редкой кости набалдашник.
В нём жутким роковым огнем
Рубинов нить мерцает страшно.
Увенчан ею пост великий
И суд любой вершится с ней.
Хоть старец, хоть юнец безликий,
Всяк клонит голову пред ней.

И под рубинов блеск кровавый
Времён всех чистая любовь
С гнезда спорхнула величаво
Под полог вековых дубов.

От тех влюбленных нет следа.
Но в ночь над крепостью звезда,
Бросая свет в поток стремнины
Печально плачет над долиной.

                Глава вторая

В то дальнее от ныне время
Велось влюблённым делать зло.
Цыганская ли доля то,
Иль Богом даденное бремя -
Красть лошадей и продавать.
Не нам судить, не нам гадать.

Любовь и жизнь свою Чарген
Тагару честно отдавала.
Коней украденных в глуши
От глаза зоркого скрывала,
И в ночь с луной и в ясный день
Ждала любимого Чарген,
В заботах время коротая.

То расшивала нитью ткань,
То лошадей купала в рань.
Случалось, красила им гривы
В густой тени плакучей ивы.
У стен разрушенных самшит
Доселе дух её хранит.

И был у них кровей арабских
Скакун, каких уж не сыскать.
Владела им когда-то знать.
В честь восхваления уз братских
Тагар ему дал имя Прал (Брат)
Любил коня, не продавал.

Жене  добыл он  кобылицу, 
О ней слагали небылицы.
За то, что избежал муж плена,
Чарген  назвала лошадь – Пена( Сестра).


Но пробил уж в который раз
Над крепостью недобрый час.
Цыганская взыграла кровь
Стал сердцу тесен милый кров.

Сверкнул заточенный кинжал;
В ногавках конь; прочь мартингал…
Седлом увенчан верный Прал -
В опасный путь идёт Тагар.

К удаче верный талисман -
Три жёлудя легли в карман.
Объят любимой нежно стан,
И вора скрыл ночной  туман.

                Глава третья

Гора Акдаг уткнулась в синь.
Но за вершиной потемнело,
И вязким дымом чёрный клин
Натёк на ржавый склон несмело.

Уступы облизало пламя,
Далёкий раскатился гром,
Собрались тучи серым хламом
Над льда блестящего горбом.

Укутана плащом природа.
Ворчит и плачет непогода.
Пугающая в небе тень
И жуткий у тропинки  пень.

Одна...
           Скуля, задира - ветер
Одежды на цыганке рвёт,
Холодной лапой треплет серьги
И вслед Тагару стон несёт.

Вблизи томится одиноко,
Согнувшись,  груша у стены.
На сохлой ветке ворон око
В цыганку вперил со спины.

Колючий глаз с нее не сводит
Вещун.  По ветке ходит, ходит…
Пригнется, каркнет, поглядит.
Ругнется вновь, и вновь глядит.

Пугать ли вздумал хриплый демон,
Беду ль накликать пожелал,
Но, знать, забыл чьё в деве семя,
Знать,  дурень, не на ту напал.


На взор цыганка обернулась,
Презренно врана обожгла.
Мизинцем сочных губ коснулась,
У алого, как мак, угла.

И, будто кошеное сено,
Произнесла тихонько: - Шу-у-у.
Попятился крятун надменный.
Затих… Нахохлился на шум.
               
Полился смех посеребрёный.
Застыл пернатый, присмирел.
Ладоши хлопнули весёло,
И див, сорвавшись, улетел.

Но правит бал закон жестокий.
Беда приходит не одна.
Пусть царь ты иль холоп убогий,
Пусть море тёмное без дна -
Всему не только радость пить.
Хоть раз, а будешь крепко бит.
               
Гадалка, старая Вадома,
К Чарген неслышно подошла;
Блеск молнии и грохот грома
Треск сучьев в стройных тополях.

В ветру, как змеи вьются космы,
В зрачках горит больной огонь.
Скрипя натужно, гнутся сосны,
И тянется к Чарген ладонь.

Костлявая рука цепляет
Расшитый маками рукав.
На тучи ветер сипло лает,
Не в силах обуздать их нрав.

Иссохшая трясёт старуха
За руку смуглую Чарген,
И злобно шепчет о прорухе
Покою долгому взамен.

Топорщит губы шувихани,
Слюной беззубый брызжет рот:
- Печать тяжёлых испытаний
Твой лик прекрасный обожжёт.
Стечёт улыбки свет небесный,
Как в русле высохшем вода.
А сердце искусают бесы,
Без спросу влезшие туда.


И знай, что ожидает в скором
Ваш дом глубокая печаль;
Мне снился огнь, собачья свора,
Кровь и разодранная шаль…

 Не злись на старую Вадому,
Что вызнала, то предрекла.
Сама не рада я такому,
Не я невзгоды навлекла.

Но будет сердце ныть тревожно
На каждый шум, на шорох ложный
То выбьет дробью, то замрёт,
То звякнет, как клинок о ножны
То понесет, что конь в намёт.

- Пусти. Не тронь меня, Вадома,
И без того душа черна.
Порою, мниться сделан промах
Или расстроена струна.

Оставь, не стану больше слушать,
Уж лучше слушать дом пустой.
Пусть ветер бешеный заглушит
Тоску, как чаек крик прибой.

Пусть звонко бьёт о стёкла дождь
И скрип запутался под крышей,
Шуршат в углах под полом мыши,
Как шепчет выспевшая рожь…

Мне всё одно…
Пойми, горю я уж час желанием одним:
Разбудит этой ночью пусть им
Желанный стук моё окно.

И ловкой, скорою походкой
По скользким от дождя камням
Эфиром сотканною лодкой
Истаяла, бежав к вратам.

Там через двор, где под навесом
Ненастью лошадь ждёт конца.
И изредка прядя ушами
Во сне кусает жеребца.

Вот и навес. Вода стекает,
Шумя и брызгая при том,
Как будто будущее знает
И что последует потом.


Срывает повода со стойла
(С Чарген такое первый раз)
И, еле сердце успокоя,
Седлает Пену в тёмный час.

За тонкий крепкий недоуздок
Доводит лошадь до реки
Туда, где ветр в ущелье узком
Взбивает пенные вихры.

На выступе стоит до ночи.
В отсветах молний скорбь и боль;
И черные роняют очи
На гриву мангаларги соль.

                Глава четвертая

Что вынудило в час ненастный
Покинуть милый сердцу кров?
Не весточка ли о несчастье
Упрятанная в тайне слов?

Да, так случается нередко;
Слетит с уст черных меткий звук
И темнота на место света
Найдёт, как из тенет паук.

Летучей мышью тень с востока:
Любимому отрезан путь;
Изранен в драке муж жестоко -
Любви Чарген не обмануть.

Отчаянно Тагар сражался
Пуская праведную кровь,
И ящерицей в камни жался,
Желая спутать нить следов.

Надежно лезвие кинжала,
Из трав бальзам в развалах ран;
Арабских скакунов угнал он…
Но сильно ослабел цыган.

На скулах желваки играют
И шепчут губы: - Верный Прал,
Неси, друг милый, ты же знаешь
Я этого так долго ждал.

Мне эти кони часто снились;
Без них и жизнь мне не мила.
Тебе ль не знать, как стынут жилы
Когда добудешь скакуна.

Неси хозяина, брат кровный,
Цыгане ждут, я слышу их,
Нас ивы под луной огромной
Укроют, плети опустив.

Тем временем Чарген страдает
И слёзно к Богу об одном: -
Пусть без добычи - причитает, -
Вернулся лишь бы милый в дом.

А муж в трёх днях пути с заминкой
Крадётся тайною тропинкой;
Знать, долго табору гулять,
Счастливцу - раны заживлять.

Ах, эта жизнь по краю бездны!
Ах, воля вольная цыган!
Коль что-то свыше – неизбежно,
И не разделишь пополам…

В глушь отведут коней на выпас,
Затем татарам продадут
И, у телег костры рассыпав,
Пир под гитару заведут.

Глава пятая

Наперекор любви – завистник,
И за обиду будет мстить;
Чужому счастью ненавистник
Исподтишка готов убить.

В любой семье не без урода:
В симпатиях к Чарген Кало -
Сын неприветливого рода
Упрямство чье уязвлено.

Давно взор черный исподлюбья
Точёный обжигает стан,
И словно лошадь за поводья
Ведёт Кало на смерть дурман.

Отвергнут… Ах, какая мука
Любви ответа не обресть!
Из заколдованного круга
Один тому лишь способ есть.

Нож – тайный раб бессильной злобы,
Когда притворная рука
Удар наносит подлый, чтобы
Испить нектар нашармака.

Когда обиду в колыбели
Разгоряченный нянчит ум,
Из страшных зерен месть созреет,
Питаясь желчью тяжких дум.

И нет преград смертельной схватке!
Весь табор сбился в плотный круг:
Ножи застыли в мертвой хватке,
На лицах зрителей испуг.

Противники друг против друга,
В глазах дрожит немой огонь
И каждый яростной натугой
Сжимает влажную ладонь.

Кто первый сделает навстречу
Шаг в пропасть драмы роковой?
Кало? Нет – нет, смотрите плечи
Ужал и никнет головой.

А что Тагар? Тагар удачлив
И смел - недаром вайда он.
Его противник незадачлив
И как-то зло в Чарген влюблён.