Утя
Она появилась на этот свет как и сотни тысяч таких же как она жёлтеньких и пушистых комочков. Умилительных и непритезательных. Неприхотливых.
Так же как и все прочие из своей семьи детки, мохна-конфетки она открыла свои глазки кариглазки. Так же защебетала, вернее залопотала. Так же как и все следовала по пятам за мамкой. Вообщем блюла все заведённые устои и порядки птичьего двора. Однако было что-то в ней такое, неуловимое, совсем не птичье. Душевное и упоительное. Жизнерадостное! Какое-то зёрнышко произростало внутри неё, колосистое. Пшеничное. Хлебное. Сытное. Съестное! Такое, которым можно было напитаться вдоволь и на весь день. Им одним наесться до отвала можно было! - вот какою она была...
И почувствовал эту уникальность её сначала кот Василий. Толстый, мохнато-рыжий, хозяйский кот. А потом и хозяйский сынок. Трёх годовалый, тоже рыжий, попастенько-мордастенький и добротненько сложенный (с чупчиком) малыш-крепыш по имени Санёк (а по домашнему Санчик-падсанчик).
И приклеились души этих золотых головушек (Василия и Санька) к милипусечному, кариглазому солнышку. Следовали везде и всюду за ним, а оно за ними, потому как любовь СОЛНЕЧНАЯ обычно - ВЗАИМНА! Взаимо-неповторимааа ...! И засиял двор. И загорились глаза у всех населяющих этот двор живых душ и душенек, с благоговением и умилением взирающих на то, как упоительно одно солнышко резвилось и баловалось с другим. Со вторым и с третьим. Как Утя строила глазки Василию и прислоняясь к его раздухарённой грудке таяла от любви к нему и нежностиии... И как Санчик напрыгавшись с ними до умопомрачения, присаживался между ними, поджимая под себя коленочки и словно крылышками обнимал своим дорогих солнышек. Укрывал от мира и невзгод своими крепкими ручонками. А мамаулька его по вечеру любовалась этой картиной из окошка, утирала ладошкой слезу, скатывающуюся по щеке. До того ей было приятно видеть в чадах своих лучики добра и понимания. Настоящего, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО!
Продолжение следует ...
Свидетельство о публикации №117111411933