В эту гавань заходят затем чтобы уходить

В эту гавань заходят затем, чтобы уходить.

Каждый раз знаменует холодный набат в груди - и бескрайняя ткань разливается впереди, поглощая в зазоры свои одинокий парус.
Почти каждый бескрылый когда-то был окрылен, строил замки и в сказочном сне обитал своем.

Но мой порт покидает корабль за кораблем, и догнать их нельзя как бы верная ни пыталась.

Хочешь, я покажу, как степенно пустеет мыс когда с края земли даже верные разошлись, и от ног каждый камень решительно мчится вниз, ведь из каждой из верных рассказчица здесь плохая.
Но законы историй отчаянны и просты: водяная гряда пострашнее иных пустынь.

Хочешь я покажу, как на деле горят мосты, не в словах а в реальности заревом полыхают?

Нас стояло так много - теперь я стою одна, глубина под ногами прозрачна и холодна, ни рукою, ни взглядом, ни сном не достать до дна, и бежать по нему, задыхаясь и догоняя не получится тоже - и берег пустеет в час, полушалок промокший волна унесет с плеча, и в тот миг когда город начнет фонари включать на мысу остается лишь верная и родная.

Провожают лишь те, кто ни шаг от своей земли - ведь другая нашла б их, куда бы ни собрались, променяла бы серые стены на корабли, каменистые пляжи на теплую твердость палуб.
Провожают лишь тех, кто не в силах остаться здесь - и они уплывают к мечте, к берегам, к звезде, и приют свой отчаянный путник найдет везде, раз монета не той стороной на ладонь упала.

Но один из ушедших однажды вернулся в порт.
И теперь этот город наполнен, силен и горд, здесь их чествуют стоя нарядными у ворот, поднося им напитки и хлеб и слагая оды.
Эта песня намолена, признана и свежа, если верная ждет хлеб и вина в руке держа.

Если мне вновь придется корабль тот провожать, я скорее всего вслед за ним с мыса брошусь в воду.