Петербург Ахматовой

Коллаж в полном размере http://stihi.ru/pics/2017/11/13/7297.jpg


                прочитав белый стих поэмы А.Ахматовой «Северные элегии-1»,
                что приведен внизу, задумался: а как бы он прозвучал с рифмой?
                дополнил его рифмами:
                *в каждой строфе:
                первые две строки – А.Ахматовой (см. стих снизу),
                остальные, в т.ч. дополняющие до рифм, – мои, Н.С. 


================================
Петербург Ахматовой
===================================

***

1.
Россия Достоевского. Луна
Почти на четверть скрыта колокольней.
Хотела написать: «она пьяна»,
Но сразу не понятно: кто «она»?
Луна? Россия? Колокольня? В общем, нам
Не так и важно! Если верить снам –
Скорее, все! Со мною вместе. Так спокойней.

Торгуют кабаки, летят пролётки,
Пятиэтажные растут громады.
Россия жаждет золота и водки.
Разврата. Счастья. Веры. И услады.

В Гороховой, у Зна'менья, под Смольным –
Везде танцклассы, вывески менял,
Витает дух кабацко-богомольный,
Он всех пьянит, включая и меня,
Уснувшую в том времени фривольном,
И столп Александрийский, и коня,
Что вздыбился над сном первопрестольной.
Итак, продолжим – вывески маня'т,
Пестря в глазах, и от мельканья – больно,
А вот и самая всем нужная – «Ломбард»:
Живут все в долг, хмельно и забобонно.

А рядом: "Henriette", "Basile", "Andre"
И пышные гроба: "Шумилов-старший".
Пожалуй, мне на праведном одре'
Такой не светит от России нашей.

2.
Но, впрочем, город мало изменился.
Не я одна, но и другие тоже –
Включая и кухарку, и министра,
И дворника с пропитой синей рожей, –

Заметили, что он подчас умеет
Казаться литографией старинной.
Он в сердце у меня застыл камеей
С вкраплениями песни соловьиной,
С алмазами поэзы лебединой,
С великолепьем роскоши картинной,
С нежнейшей прелестью камелий, –
И с привкусом домашней карамели..
Да и гравюрою казаться он умеет,
Но литографиею выглядит милее.

Не первоклассной, но вполне пристойной,
Семидесятых, кажется, годов.
И, несмотря на смрад клоак отстойных
И новостроек изуверский лад нестройный,
И пошлость всех торгашеских рядов, –
Он выглядит изыскано-достойным.

Особенно зимой, перед рассветом,
Иль в сумерки – тогда за воротами
С открытыми ржавеющими ртами,
Целуемый холодным, колким ветром,

Темнеет жёсткий и прямой Литейный,
Еще не опозоренный модерном.
Литейный для души – что ряд питейный:
Я наслаждаюсь видом, как мадерой.

3.
И визави меня живут – Некрасов
И Салтыков... Обоим по доске –
От всех сословий, классиков и классов,
От всех прослоек, ассиков и ассов –
По тоненькой доске, как по тоске,

Мемориальной. О, как было б страшно
Им видеть эти доски! Прохожу.
Но будто чую я, как нервно, как мурашно
Заточенною пикой карандашной
В меня впивается тот страх сквозь жуть.

А в Старой Руссе пышные канавы,
И в садиках подгнившие беседки,
И воробьёв голодные оравы,
И на расстроенном снегу собачьи метки,
И в галках ветки..

4.
И стекла окон так черны, как прорубь,
И мнится, там такое приключилось,
Такое горе прорывается сквозь прорву
Страстей и бед,
                сквозь страх и беспричинность,

Что лучше не заглядывать, уйдем.
Не с каждым местом сговориться можно,
Чтоб нас оно впустило в нужный дом.
А если впустит, может быть, с трудом –
Боясь, с опаской, осторожно –
Уговорить почти что невозможно,

Чтобы оно свою открыло тайну
(А в Оптиной мне больше не бывать...).
Да и пытаться я, пожалуй, и не стану...
Всплывает в памяти: расхристанный сервант,

Шуршанье юбок, клетчатые пледы,
Ореховые рамы у зеркал,
Жужжанье мухи, тихие беседы,
Как будто льётся свет издалека
Под шёпот зазеркалий бледных,

Каренинской красою изумлённых;
И в коридорах узких те обои,
Которые знакомы мне до боли,
А на обоях – золотые клёны,

Которыми мы любовались в детстве,
Под жёлтой керосиновою лампой, –
И тень с огромной чёрной лапой
Нам представлялась зверем в королевстве,
Где мама правила.. – конечно, с папой вместе..
И неизменно зверь сражался с папой..
И папа побеждал!.. звериным храпом:
И падал зверь, сраженный, на' пол…
Наверное, там всё на прежнем месте..

5.
И тот же плюш на креслах...
Все разночинно, наспех, как-нибудь...
Ах, если бы то детство вдруг воскресло!
Мне зверь тот по ночам терзает грудь.
Всё изменилось: правит страх и блуд.
И чресла.

Отцы и деды непонятны. Зе'мли
Заложены. И в Бадене – рулетка.
Мы все в каком-то сне, мы будто дремлем..
И на челе у каждого есть метка.
А иногда мы просыпаемся, но редко.
Тогда мне чудится сиреневая ветка,
Что расцвела весной под образа'ми,
И видится мне чайка на просторе,

И женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море, –
Описанное праведником в Торе,
Заполненное нашими слезами, –

Нельзя не вспомнить, поглядевши в них).
С редчайшим именем и белой ручкой,
Та женщина спустилась светлой тучкой,
Вошла в меня – сияньем глаз своих

И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила.
И хоть искрится добродетели лучина, –
На фоне общего бездушия и зверства –
Та доброта – что бесполезнейшее средство,

Ненужный дар моей жестокой жизни...
Страну знобит, а омский каторжанин, –
Что добротою был когда-то жаден,
Проникшись духом справедливости отчизны,
Всеобщим равенством в глазах дороговизны, –

Всё понял и на всём поставил крест.
Вот он сейчас перемешает всё –
И со словами «да пребудет благовест!» –
Как Данко, сердце к небу вознесёт

И сам над первозданным беспорядком,
Как некий дух, взнесётся. Полночь бьёт.
В предчувствии, безудержном и сладком,
Крылом строки разверзши небосвод,

Перо скрипит, и многие страницы
Семёновским припахивают плацем.
И падают кордоны из полиций.
И, рушась, идол предстаёт паяцем,
Что в небо тычет вознесённым пальцем
Из-за границы.

6.
Так вот когда мы вздумали родиться!
И безошибочно отмерив время,
Сумели воплотиться сквозь затменья
В строку, в поэзу, в жаждущие лица!
И в рифму правды – прозы и поэм.

Чтоб ничего не пропустить из зрелищ
Невиданных, простились с небытьем.
Чтоб крикнуть сквозь кордон тюремных стен:
Настало время скинуть бремя вретищ,
Настало наше время, наших детищ,
Настало время пробудиться всем!

                -------------------------------
                *в каждой строфе:
                первые две строки – А.Ахматовой (см. стих снизу),
                остальные, в т.ч. дополняющие до рифм, – мои, Н.С. 

***
Николай Сысойлов,
12-13.11.2017

Коллаж мой – на основе фото из интернета.

===============


Ахматова, Анна Андреевна. Северные элегии (1-7). 1921-1955
(здесь приведена первая)

                Всё в жертву памяти твоей.
                Пушкин

ПЕРВАЯ

Предыстория

                Я теперь живу не там…
                Пушкин

Россия Достоевского. Луна
Почти на четверть скрыта колокольней.
Торгуют кабаки, летят пролетки,
Пятиэтажные растут громады
В Гороховой, у Знаменья, под Смольным.
Везде танцклассы, вывески менял,
А рядом: "Henriette", "Basile", "Andre"
И пышные гроба: "Шумилов-старший".
Но, впрочем, город мало изменился.
Не я одна, но и другие тоже
Заметили, что он подчас умеет
Казаться литографией старинной,
Не первоклассной, но вполне пристойной,
Семидесятых, кажется, годов.
Особенно зимой, перед рассветом,
Иль в сумерки - тогда за воротами
Темнеет жесткий и прямой Литейный,
Еще не опозоренный модерном,
И визави меня живут - Некрасов
И Салтыков... Обоим по доске
Мемориальной. О, как было б страшно
Им видеть эти доски! Прохожу.
А в Старой Руссе пышные канавы,
И в садиках подгнившие беседки,
И стекла окон так черны, как прорубь,
И мнится, там такое приключилось,
Что лучше не заглядывать, уйдем.
Не с каждым местом сговориться можно,
Чтобы оно свою открыло тайну
(А в Оптиной мне больше не бывать...).
Шуршанье юбок, клетчатые пледы,
Ореховые рамы у зеркал,
Каренинской красою изумленных,
И в коридорах узких те обои,
Которыми мы любовались в детстве,
Под желтой керосиновою лампой,
И тот же плюш на креслах...
Все разночинно, наспех, как-нибудь...
Отцы и деды непонятны. Земли
Заложены. И в Бадене - рулетка.
И женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),
С редчайшим именем и белой ручкой,
И добротой, которую в наследство
Я от нее как будто получила,
Ненужный дар моей жестокой жизни...
Страну знобит, а омский каторжанин
Все понял и на всем поставил крест.
Вот он сейчас перемешает все
И сам над первозданным беспорядком,
Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.
Перо скрипит, и многие страницы
Семеновским припахивают плацем.
Так вот когда мы вздумали родиться
И безошибочно отмерив время.
Чтоб ничего не пропустить из зрелищ
Невиданных, простились с небытьем.

3 сентября 1940. Ленинград
Октябрь 1943. Ташкент

===================

Коллаж мой – на основе фото из интернета.