Науму в честь отъезда

Твой час настал. 
                Чтобы евреем стать 
Понадобились тридцать лет московских.
С тобой по-русски говорила мать.
Жена пришла из-за лесов литовских.

Не забывай, что Вайман ты и Лен.
Ты Каминкович, ты Левит и Шлейфер.
И у земли двенадцати колен
Ты будешь плыть как каравелла...  Kрейсер!

Не забывай и Тихвинку, будь юн,
В хамсинах лет друзей воспоминая...

Пусть улетит в снежинках Гамаюн,
Ждёт-княжит в пальмах пава золотая.


Не будем плакать, это не каюк,
Хотя житуха будет не беспечна.
Пока не Стикс, хоть сердца стук и грюк—
На этот раз ладья Харона вещна.


Пришёл и наш апофеоз, венец—
Мы побеждаем жизни быстротечность.

Евфрат и Нил...
                Не Лета, не конец,
А дельта Леты по дороге в вечность.

1978, 13 февраля


Вот что удивительно. Не ступив на Святую землю, автор уже пишет о хамсине,  пыльном ветре из аравийской пустыни, но ещё, вероятно, не знает ивритского словa для суховея— «шара́в».

«...княжит пава золотая.»
Это строка из стихотворения Владимира (Зеэва) Жаботинского, талантливейшего писателя и общественного деятеля, проложившего дорогу в еврейскую Палестину.

В аэропорту «Шереметьево» разыгралась погоня за Зусом, припустившим по снегу.
Его фотик «Смена» был отобран, а плёнка засвечена. Это происшествие описано в одном из произведений Наума.