Бедный Йорик

Я, череп гладкий, как булыжник,
Держу в протянутой руке.
Чей род из дальних или ближних,
То незаметных, то престижных,
Безвестно канул вдалеке.

Возможно, твой хозяин бренный
Был раб нешуточных страстей;
Опальный шут иль царь надменный
Служил монетою разменной
Забытых стран и областей.

Носил тебя атлет плечистый
Иль красивейшая из дев,
К иконе бросив взгляд лучистый,
Лукавый, но предельно чистый,
Молилась, пальчики воздев.

Бугристый лоб твой был обтянут
Увядшей кожей мудреца.
Ведь вянет всё, как розы вянут,
И больше в этот мир не взглянут
Живые чёрточки лица.

Куда девался зычный голос,
Перекрывавший битвы шум?
Истлело всё: и рыжий волос,
Всё, что кипело и боролось,
И злость, и боль, и ясный ум.

Недаром, злой и хромоногий,
Бродяга ратный – Тамерлан
Хотел, чтоб даровали боги,
Когда подводятся итоги,
Смерть не от старости - от ран.

Когда паталогоанатом
Твой зафиксирует размер,
Не стань музейным экспонатом,
Поправкой, принятой Сенатом
От Вавилона и Шумер.

От древа жизни отвязалась
Такая тоненькая нить.
Душа от тела отказалась,
Любовь ушла - осталась жалость...
Случилось... Некого винить!

В закрытом складе магазина
Вершится дале грозный суд.
Вдали от стычек и бензина,
Где только пыльная витрина
Не ждут, не видят, не спасут.

Поскольку снова «бедный Йорик»
Лишь изумительный типаж,
И яд на вкус совсем не горек,
Спектакль дают в житейском море.
Антре! Смелее... Выход Ваш!

Взойдёт на эшафот верижник
В арестном мятом колпаке,
Проклятье бросит чернокнижник
И череп гладкий, как булыжник,
Вздохнёт в протянутой руке.