Москва таллинн москва

Нет ничего печальней расставаний,
Нет ничего пронзительней тиши,
В которой ложка бряцает в стакане
И на душе, как в Боге, ни души.

Слегка простужен, кутаюсь в вагоне,
Молю о Вас, теряясь в сонме лиц.
Сомнамбула, я стал совсем бессонен
Без опахала черного ресниц.

Я улетел, как ласточкины тени,
Мое гнездо, как рай, разорено.
Нет ничего печальней, чем потеря
Того, что быть и вовсе не могло.

Слегка растер ян. Горло давит кашель...
Румянит ездоков крепленый чай.
Мне тошно: кура, яйца, простокваша
И важность диалогов невзначай...

Смотрю, как ветер кружевные ткани
Стволов осенних треплет в ноябре,
И слышу, как он медными поршнями
Гоняя соки, ухает в коре.

Смотрю, как по стеклу сбегают капли, -
Как в брачных играх суки-кобели...
И думаю: «Не мне? Не нам? Не нам ли
Свои каюты стелят корабли?»

Чтоб я – не здесь, а Вы – не там... Чтоб вместе
Нам просто перелиться в океан!..
Мешает лишь пружина в драном кресле
И ложкою занервленный стакан.

И еду так. Здесь все – читайте выше...
В полузакрытых вЕках – горизонт,
В нем корабли, каюты, свечи, тыщи
На теле поцелуев-позолот.

Но еду ТАК. В смирительной рубашке,,
Иллюзионом грезя наяву,
Как рыцарь, заточенный в мрачной башне,
В вагоне, покидающем Москву.

И в дикой, едкой, давящей печали,
Проваливаясь в пористый покой,
Шепчу: «А Вы хоть что-нибудь встречали
Грустнее расставаний, ангел мой?»