недетское время

восемь пять четыре
это не композиция вышибает
клин клином,
я просто
считаю на пальцах
от десяти до нуля
и выдыхаю.
в этой режущей глаза красоте
от двух до пяти
трамваев.
искра и искра в ответ.
меня разрывает
этот привет
среди уже
засыпающей темнотой
окраины.
это так избито,
но кажется, что
от этого я внутри
почти умираю.
на волоске держусь
от падения.
восемь пять четыре.
нужно сделать просто
перерыв пять минут,
ведь от этого
станет чуточку больнее.
на скамейке я увижу
саму себя.
я приму это,
я сяду за изнасилование.
мне так хорошо,
что мне больно.
расставьте здесь
запятые.
автор жил
ради других,
и с него довольно.
новая траектория жизни.
ради всего святого -
любви,
радевитом намазывая
свои кожи сопротивления.
два трамвая
мои детские травмы
потревожили так,
что я растаяла
среди холода.
я снова не смотрю под ноги,
а сколько же мне осталось
здесь лет
вместе с тобой
стирать подошвы,
стирать одежду,
убеждать себя
в прежнем.
стирать мел с лица,
когда пишут о тебе
с конца.
справа налево.
стирать
и писать заново,
совершать каждый
день заплывы
словесного слалома.
слушать и
сдавать макулатуру.
следить за следствием
и за конституцией
твоей и моей фигуры.
шашки расставлять
и погоны.
стучаться в квартиру
шестьдесят семь,
и делать вид вместе
с тобой,
что мы немы,
что нас нет дома.
бесконечностью
ложиться,
восьмеркой
связывать узы
нашего брака.
в производстве.
мы сошли с
конвейера,
два осознанных
социал-демократа.
ждать,
сколько тебе дадут
с зарплаты.
а пока ждать
и штопать.
ставить
на прошлое сердце
заплатки,
не выкидывать его,
жалко.
вносить лепту
в каждый вздох
и мантру.
как ты?
восемь пять
четыре,
я знаю эти песни
и их места,
все они неопрятны.
поэтому я не поэт,
поэтому
ты оденешь перчатки,
ревизор в здании
с орденами,
и выгодно
купленными медалями.
тебе есть
восемь
надцать?
тогда ладно,
мы ставим плюс рядом,
и увозим вас
с ней на скорой обратно
в палату.
только
уберите красное знамя.
там мы сменим белье
и карты.
двадцать одно
или москва?
ты игрок,
а я в кармане
дама.
без томика сартра
в карточном домике.
пусть они говорят,
это выйдет накладно.
я никогда не думала
о благах материи.
мне так с тобой
о смерти думать
приятно.
и каждый жест
гладить глазами.
вышивать гладью
тебе память.
не вылезать часами
из теплоты
одеяла.
стрелки переводить
с колготок
назад на час,
ближе к телу
держать все детали.
каждое число
получило
своё признание
благодаря
твоему признанию.
теперь
в каждом есть
нужное сочетание.
строчка блестит,
пока я вбиваю
клавиши в грунт.
от здания
будто от блестящего
асфальта
солнце
мое
бликами
находит мне путь
сквозь созидание.
машу фруст
уже не вернуть.
я меняю
пароли и явки.
я знаю ориентир.
соединённые воедино булавки
на подоконнике,
стихи свои старые.
нет смысла в прятании.
на нем покойника нет.
я называю своё настоящее.
моё имя и фамилия,
казавшиеся
мне не принадлежавшими.
но данными мне от природы,
леса для бумаги,
поедем на минеральные воды
вместо винзаводов.
а после -
картон, да
моя макулатура.
фотографии и стихи
с тонкой натурой.
о высоком
будем произносить
вслух слова,
а потом
лицом в миски.
делать себе
с собой
пакетики с вискасом.
я этому буду так рада.
в шалаш ленина,
а потом в нем рай.
только не фильм,
а на последнем этаже
наш с тобой
на двоих вокзал.
это край.