Опознание. 1917

Когда дитя уходит до рассвета,
часов замрет надолго циферблат...
В анатомичке университета
у тел родные поутру стоят.

На щеках слез заледенелый жемчуг
кошмарней, чем вчерашние бои.
Беззвучную молитву губы шепчут,
чтоб ненароком не узнать своих.

И истовой щепотки перекрестье
от лба и плеч - и всё куда-то вниз.
Уж лучше без вести, чем в этом месте,
где трупный дым так настерпимо сиз!

Бывало, мать кого-то узнавала
в подобранных средь сбитых проводов,
и очередь на улице стонала
от горя и от лютых холодов.

От инея белы, платки и шубки,
как свечки, колыхались на ветру.
Носились по ветрам вестей обрубки
из Петрограда - явно не к добру:

"Фронт", "Гатчина", "заложники", "аресты" -
пустые одинокие слова.
Была Первопрестольная невестой
вчера, а нынче сделалась вдова.

Глядели вниз испуганно соборы
в отверстия зубцов кремлевских стен.
И слышалось в тревожных разговоров
предчувствие суровых перемен,

что по-прозекторски нетерпеливо
начнут жестоко прежний быт кромсать.
И, может быть, убитые счастливей:
им не дано, что будет дальше, знать.

7-8. 11. 2017