День разогнался

Серый город, мрачные прохожие
Утром торопятся, носятся, бегают.
Лужи на озера сохнут похожие,
Что будет дальше, люди не ведают.

В каменной клетке поёт баритон,
Вежливо кланяется артист.
Где-то в коморке разносится стон –
С музой не справился памфлетист.

Сонные, зяблые, мрачные граждане,
Стонут в душе от бездонной тоски.
Как могут весело жить суматошные,
Если им обещали заморозки?

Старая, злобная, полумёртвая
Продаёт за прилавком газеты.
Рядом, спасаясь от холода,
Курят дешёвые сигареты.

Утро, типичное утро в провинции.
Начало рабочей недели.
Ещё не совсем протрезвевшие лица
Встали, оделись и полетели.
Долго и сумрачно, на ходу просыпаясь,
Взялся за дело рабочий люд.
Только не смело и чертыхаясь,
От труда тут давно не мрут.

Кажется, зарево, небо синее
Дарят нам бодрость и свежесть ума.
Но почему-то опять на такси
Ты два квартала проехала, не прошла.

Полдень и тянутся узкой ленточкой
По делам своим и на обед.
Ты не прикроешься старенькой форточкой
От мира, он скажет тебе непременно: « Привет!».

Чуть позже, ближе к часам четырём,
От радости напрягая скулы,
Злобой ведомые, как поводырём,
Поплыли домой озорные акулы.

А мы не такие. Тут всё по-другому.
Решили давно идти необычным путём.
Мы встанем к шести и в дорогу,
Мы тут веселимся и пьём.

Забыты политики, войны, проблемы.
Мы делаем с качеством своё дело.
Мы двигаемся во все сразу концы,
Прорезая худого города тело.

Не вестники мы, не гонцы, не курьеры,
Не ставим на кон, не продаём отраву.
Мы выступаем, отчаянно смелы,
Находим на всё управу.

Мелкие траты, большой доход.
День разогнался опять.
Не включить никогда нам обратный ход,
Минуты у времени не отнять.

Среди темноты и невежества мрачных орд,
Народа, что тлеет спокойно и безмятежно,
Мы будем гореть и сиять.
Ведь вера жива, а значит жива надежда.




Виталий Бойко