Читая Гумилёва

(имеется в виду Лев Николаевич Гумилёв – ученый-этнограф)


Я эту книгу открываю снова,
Она в науке - вроде бы, прогресс…
Сегодня я читаю Гумилёва,
Приветствуя его «этногенез».

Немного в жизни радостных занятий.
Но вот открыта первая глава –
И вдруг возникло множество понятий,
И все-то незнакомые слова.

В стране теперь духовная свобода,
Читай что хочешь – вдоль и поперек.
Возьми происхождение народа –
Что тут такое Гумилёв изрек?!.

Не первый он за эту брался тему,
Пытался разработать, не кидал,
Свою оригинальную систему
В этногенезе русском увидал.

Весь путь народа как-то на этапы
Он попытался четко разделить,
При этом допускал такие «ляпы»,
Что хоть кого сумел бы удивить.

Весь мир академический ученый
Стал рвать его систему на клочки.
Я тоже, как немного просвещённый,
В сознании почувствовал толчки.

Нам говорили: этнос – социальность,
И был он формой общества всегда.
По Гумилёву этнос есть реальность,
Но обществом он не был никогда.

И к этносу совсем не применимы
Те признаки, что знал научный мир.
Они фальшивы, изначально мнимы,
Неумными придуманы людьми.

Ведь каждый академик наш – бездарность,
Природу этноса постичь не в силах он.
Основа этноса – комплиментарность,
И это здесь единственный закон.
 
А люди, симпатичные друг другу,
Для этноса основу создают.
И жизнь идет по замкнутому кругу,
Закрытый цикл имеет место тут.

А в каждом цикле выделяют фазы
(Периоды, этапы – как назвать),
И Гумилёв в своей системе сразу
Их очень четко стал обозначать.

Вначале фаза первая – подъёма,
Он может явным или скрытым быть,
Когда желает этнос неуёмный
От тихой жизни всех освободить.

И нарушается комплиментарность.
Но почему? Кто в этом виноват?
И молвит Гумилёв – пассионарность
Дает толчок вперёд или назад.

«Пассионары» - двигатель прогресса,
Над прочими возвышены людьми,
Неважно, из пустыни или леса
Внезапно появляются они.

Есть на земле различные народы:
Те нравом тихи, эти – горячи.
Живут они себе среди природы,
Но как-то вдруг из космоса лучи

По некой галактической причине
(Что непонятна моему уму)
Нахлынули, и по мозгам мужчине
Ударили - и не по одному.

И эти люди сразу возбудились,
Энергии космической хватив,
И кардинально вдруг преобразились,
И в действиях своих на позитив

Настроились решительно и быстро,
А остальных позвали за собой.
Вот из таких вожди, цари, министры
Выходят, и других зовут на бой.

И на подъем выходит этнос сразу,
Подъем же этот длится триста лет.
Однако акматическая фаза
Приходит с неизбежностью вослед.

А в ней пассионариев избыток,
Они друг друга станут убивать.
Погибнет каждый, кто излишне прыток.
Другие попритихнут, но опять

Начнут грызню, как дикие собаки,
Что делят кость под княжеским столом.
Друг друга загрызут в жестокой драке
И вот тогда мы скатимся в надлом.

Наступит фаза жесткого надлома,
«Пассионаров» станет не хватать.
Мы вместо хлеба станем есть солому,
Инерционной фазы станем ждать,

В которой этнос триста лет жить станет,
Пока пассионарии умрут.
И фаза обскурации нагрянет,
У этноса надежду отберут.

Согласно гумилёвскому вердикту,
В развитии не будет больше фаз,
И этносу, верней, его реликту,
Останется один гомеостаз.

С пассионариями все мы ахнем
И выведем один закон простой:
Когда их много – мы цветём и пахнем,
Когда их мало – катимся в застой.

И от закона мудрого такого
Не потерять бы рассуждений нить.
Вот как теперь систему Гумилева
К истории российской применить?!.

Так как потом возникли россияне?!.
Была ли их история быстра?!.
Итак: пришли восточные славяне
К восьмому веку к берегам Днепра,

Природе незнакомой удивились
И местности, где предстоит осесть,
А после понемногу расселились,
Освоили почти что лесостепь,

И с полным ощущением свободы
Испытывали радость, горе, злость.
Но жили и другие здесь народы,
Считаться с их присутствием пришлось.

На предков наших сыпались удары
Опасностей – любую выбирай.
Волнами готы, гунны и авары
Накатывались на славянский край.

Одних врагов отгонят россияне –
На очереди – новая напасть…
Но уцелели все-таки славяне,
Хотя варяги захватили власть.

Славяне жили – и не знали горя,
Не прерывалась поколений нить…
Но чужаки явились из-за моря
И захотели власть установить.

Возможно, в этом есть своя отрада:
Правитель стал – и властью поиграй…
И всё ж – зачем им это было надо?!.
Пассионарность била через край?!.

Корабль славянский обогнул бы мели
И вышел на истории простор.
Зачем нам эти Ингвары и Хельги?!.
Без них же обходились до сих пор?!.

Каким кумирам мы б сейчас молились?!
Представить – ошибиться побоюсь.
Но в Киеве варяги укрепились
И утвердили Киевскую Русь.

Затем славян поработили массу
(При их повадках это не вопрос),
И правящим для них остались классом,
Вступить не пожелали в симбиоз.

Наверное, не только в этом дело,
Для следствия есть несколько причин.
Русь расцвела, но после захирела,
Пассионарных потеряв мужчин.

А не найдя надежного лекарства,
Утратила и молодость, и цвет,
И на самостоятельные царства
Распалась где-то через триста лет.

Пошли междоусобицы лихие
(Между князьями шла борьба за власть),
А у границ Руси враги другие
Селились и готовились напасть.

У них нашлись свои «пассионары»,
Собрали силы, поднялись – и вот
Из Азии нагрянули татары –
Неведомый воинственный народ.

Князья собрались под великим стягом
И нанести готовились удар,
Но тут явился атаман-бродяга
И перешел на сторону татар…

Кем был ты в жизни, атаман Плоскиня,
Не выносивший городов и сел?
Какой молился страстно так богине,
Что иноземцев русским предпочел?..

Татары, хоть сломили нашу силу,
И навязали иго (или плен?),
Нам не порвали становую жилу,
С того народ наш встал потом с колен…

Влияния чужие долго длятся,
Но вот прошли в истории года.
Москва над Русью стала возвышаться
И рухнула могучая Орда,

Распалась на отдельные улусы,
Утратила величие свое,
А вот князья московские не трусы,
Врагов своих подняли на копье

И, православной церкви молча внемля,
Свою задачу стали выполнять –
Вокруг Москвы объединили земли,
Чтоб государство новое создать,

Сурово осудили разгильдяйство,
А также своеволие бояр,
И стало крепнуть русское хозяйство,
И не было набегов злых татар.

Расцвет приходит поздно или рано,
Ведь избы лучше мокрых грязных нар…
Но Бог послал безумного Ивана,
А это был такой «пассионар»!

Конечно, было то «во время оно»,
Но нам гласит история сама,
Что чередою умирали жены,
А грозный царь сходил себе с ума.

Пока там самовластье утверждалось,
И вся страна от ужаса тряслась –
Династия тихонько вырождалась
И вскорости совсем перевелась…

Власть царская обрушилась в минуту,
И на народ сошла лавина бед.
Страну же нашу захлестнула смута,
Что растянулась на пятнадцать лет.

Но до того, как вторглись иностранцы,
Бесчинства и насилие творя,
Пришли «пассионары»-самозванцы
От имени умершего царя

И заиграли на народных нервах,
По-своему стал каждый знаменит.
И поначалу был Димитрий Первый
(Лжедмитрий, как история гласит).

Все помыслы свои держал он в тайне,
А мыслил трезво, хоть бывал и пьян,
И на далекой Северской Украйне
Позвал на помощь племя северян.

Ребята оказались не глухие,
И вмиг собрали несколько полков.
Но непонятно, кто ж они такие,
Что в нас своих увидели врагов?!.

По облику как будто не цыгане,
Косили, как и все, в лугах траву…
Чего ж вам не хватало, северяне?
За коим чертом сунулись в Москву?

«Пассионар» ли новый свет увидел
И вас сумел посулами прельстить?
А, может быть, вас русский царь обидел
И шли вы за обиду отомстить?!

Но вот пришли, недолго погостили,
Творили зло от малого ума,
Затем по морде крепко получили
И быстро разбежались по домам.

Пришли другие, и опять удары
Посыпались на нас со всех сторон...
Но и в Москве нашлись «пассионары»,
Решившие прогнать чужих ворон.

Чтоб прекратить народные мученья,
И снова государство укрепить,
Народное собрали ополченье,
Набеги все сумевшее отбить.

Врагов разбили, царь был избран новый,
И весь народ кричал ему «ура»…
И этноса российского основа
Сформировалась быстро - до Петра.

Великий Петр готовый принял этнос,
Хотя добавил многое к нему.
Но век наш восемнадцатый за это
Был благодарен царскому уму.

Российский этнос путь свой начал длинный,
Сам возвышал величие свое.
Хотя свой вклад внесла Екатерина,
И многие потом – после неё…

Последняя прочитана мной фраза,
И я сижу в молчаньи за столом…
В России-то сейчас какая фаза –
Подъём ли? Обскурация? Надлом?

Какого президентского указа
Паденья мы дождемся свысока?
И сколько будем ждать гомеостаза,
Чтоб на ноги подняться? – А пока –

Бардак российский утвердим де-юре
И истребим тем самым генофонд?
А, может быть, придет наш новый фюрер
И скопом всех включит в Народный фронт?

И затрепещут на ветру знамена,
И на трибунах неумолчный рёв…
А в лагерях – приверженцы «уклона»…
Но умолчал об этом Гумилёв…





30 октября 2017 года