Гражданский суд над историей

Тут не судят царей,
Нас осудят, скорей,
Только нужно, чтоб кто-то услышал,
Есть Басманный, Тверской,
Суд духовный, мирской,
Есть народный и тот, что всех выше.

Знают, только, цари,
Что тут не натвори,
Всё, покуда ты царь, неподсудно.
И решиться сказать
Даже мёртвым в глаза
Самодержцам для подданных трудно.

Да, такая страна,
Как  она нам дана,
Им обязана, великороссы.
Их сильна была власть,
И без них, может, нас
Тут бы не было, но есть вопросы,

Мимо тени идут,
Начинается суд.
Их по очереди вызываю.
И вопрос задаю
И надежду таю,
Тихо к совести мёртвой взывая.

Был московским царям
Нужен выход к морям,
И в горах к апельсиновым рощам,
А Ивану — Казань.
— Ну, зачем тебе, Вань?
Надо быть и умнее и проще.

И Сибирь, и Урал
Ты у ханов украл,
Чтоб богатством они прирастали,
Нет, в Европу чтоб дверь,
Истребил, с… ка, Тверь.
Так и смутные годы настали.

Шанс был выдан судьбой
Стать России собой.
Развернуться к Европе всей силой.
Императором стал
Но и жертвою пал…
Дмитрий, жаль мне тебя и Россию,

Мне является тут
Царь, чьи воля и труд
Русский дух изничтожили начисто.
-Вот ты честно ответь,
Ты ж, традиции, Петь,
Уничтожил, а это предательство.

Запад видя, ты  нас
Сделать очень стремясь
Аккуратными чистыми немцами,
Думал, плаха и кнут
Нас подвигнут на труд.
Ошибался. Сильна в нас инерция.

Строя град на костях,
Ты использовал страх.
Понимал ли, что схожесть лишь внешняя?
Мог ли в рабскую суть
Буржуазность ввернуть,
Чтоб реформа была неизбежная?

Катерина. И трон
Делит с Анной Бирон,
Пётр второй перед Елизаветой.
Феминизм что ли тут
Или пряник и кнут?
Гуманизм. Лиза, ты как луч света.

Нет вопросов к тебе,
Модных платьев рабе.
Уважаю сердечно за этот
Милосердия свет,
Век искусств, и побед.
Век добра и эпоху расцвета.

Дальше немцы пошли
И с собой принесли
Из Европы, науки, пороки.
Петер Ульрих, но Карл
Император, не царь,
Анны сын, и любитель барокко.

Для страны сделать смог
Сколько б сделал сам Бог,
Если с неба страною бы правил.
Вот кто был исполин.
Похвалы лишь один
Он достоин и сын его Павел.

С трона свергла жена.
Ты, София, умна,
Из посконной почти европейскую
Смогла сделать страну.
Тебе ставлю в вину
Лишь убийство и выходки дерзкие.
 
Ну а Крым нам к чему?
Я никак не пойму.
Для коллекции что ли монаршеской?
Чтоб могла наша знать
Летом там отдыхать?
-Ну, зачем он нам, Кать?
Вот Приморье – да, край это нашенский.

Золотой, знаю, век,
Также месть за набег,
Знаю, Порта, татары и прочее,
В остальном, ты, учти,
Нет претензий почти,
Разве что за утехи порочные,

Фаворитов гарем,
За пирожных гор крем,
Небо в пышных цветах фейерверков...
Павел с шарфом в руке,
Думал, вред в табаке,
Оказалось, что он в табакерке.

Павел, ты проходи,
Правый суд впереди.
Он тебя оправдает, быть может.
Да, слегка ты тиран,
Что не редкость для стран,
На Россию хоть сколько похожих.

Но зато ...

Александр, ты шпион?
Что за выгода в том,
Чтоб рассориться с Францией дерзко,
И приятствовать так
Англичанам в портах,
Что не жаль пол-страны за поддержку.

Ну, не злил бы совсем
Бонапарта ты тем,
И войны избежать было б можно.
Но величья мираж…
Выбирать нужно, Саш,
И врагов и друзей осторожно.

Ну, да ладно, ведь ты
Воплотить мог мечты,
Обладая и силой и шармом,
Помнят люди все лишь
То, что взял ты Париж,
Став Европы на время жандармом.

А в казарму страну
Превратил почему,
Николай, отвечай на духу мне,
Был тираном вполне,
Но продул на войне,
Оказался не столь уж ты умный.

Александр второй,
За тебя все горой,
Монументов тебе понаставили.
Ты закон крепостной
Отменил, но постой…
Без земли отпустил, что неправильно.

Третий ты Александр —
Ты собою Атлант,
И казался всем несокрушимым.
Но убит был ты сам,
На крови твоей храм,
А на совести жертвы режима.

Ты, второй Николай.
Предо мной не виляй,
Расскажи, почему ты кровавый,
Почему ты святой,
Почему под пятой
У бандитов орёл твой двуглавый?

Ты Добро делать мог.
Дума -тоже итог
Революции пятого года.
Вроде правильный ход,
Но не понял народ,
Захотел ещё большей свободы.

Но те смуты – пустяк,
По сравненью с тем, как
Наш Ильич всю страну раскорячил,
Не пойму я его.
Весь тот Ад для чего?
Что, рабочие стали богаче?

И живут во дворцах,
А не в поте лица,
Хлеб свой трудный теперь добывают?
Был безумен Иван,
Но скажи мне, Вован,
В чём был смысл, что от нас тут скрывают?

Может, знаешь ты, Лёв,
Или Яков Свердлов,
Или может, Овсей-Герш Ароныч,
Розенфельд, Сорензон,
Пусть поведает он,
Мастер массовых дел похоронных. 

Вот, Иосиф, и ты.
На могиле цветы.
Благодарность за пытки и смерти.
Пол - страны а лагерях,
Пол - страны в егерях.
Вы холуйскую верность умерьте!

Чтоб взять раньше  Берлин,
Клали  тысячи, блин,
И, конечно же, не опоздали
Отхватил ты  кусок -
Весь Европы восток,
Иль коварно тебе его сдали?

Чтоб тяжёлым трудом,
Позабыв про свой дом,
Что разрушили, восстановили.
Может, план был таков,
Чтобы мы без портков
В победителях гордо ходили.

И лет двадцать, считай,
Мы кормили Китай,       
Африканских друзей мы имели.
От щедрот от своих
Содержали мы их
И прощали как Венесуэле.

Бомбу сделали мы,
Мир спасая от тьмы,
Дать свободу манделлам пытались.
Жить в нужде нам пришлось
И в трудах тяжких, Ось,
Нам, скажи,на фига они сдались?

Помнишь, был тут Фидель
Где-то пару недель…
Как там Куба? Неужто забыта?
-Мысли только о ней,
О заливе свиней,
И об ихнем корыте, Никита.

Верный друг эсэсэр
Бил евреев НасЕр,
Мы ж их так за Освенцим жалели,
Берегли как могли,
Ведь за них полегли
Миллионы в военных шинелях.

И графа № 5
Сверлит мозг мне опять,
Хоть гнобили меня за иные,
Да, прошли мы огонь,
Нахрена тебе, Лёнь,
Были все эти невыездные?

А потом был Афган,
Снёсший как ураган
Тыщи жизней и все перспективы
Мирно строить страну,
И слетать на Луну,
Ну и так, что нам жир, быть бы живу.

Ну, а после тебя,
О порядке трубя,
Правил нами  адепт диктатуры,
Ну, а что скажешь, Юр,
Вышел век диктатур?
Иль пределы неведомы Дури?

Вот под ручки на суд
Инвалида ведут,
Шумно дышит, к системе подключен,
Словно зомби стоит
И, когда говорит,
Испускает он дух свой вонючий.

Может, ты хоть один
Скажешь мне, Константин,
Что-то громко  в своё оправданье?
И берёт меня злость:
Ну, не мучайся, Кость.
И не шамкай тут про созиданье.

Вот преемник  стоит,
Что систему сменить
Захотел и зажить как в Европе,
Перестройки ветра
По примеру Петра
Запустил, только жаль, через ж….пу.

А кто даст мне ответ,
Почему воли нет,
Почему перестройка погасла?
Где твоё нынче, слышь,
Ускорение, Миш,
Женсоветы где, съезды и гласность?

Ты консенсус искал,
И была цель близка,
В обновлённом Союзе давно бы
Жили мы  как в раю,
Зуб за это даю,
Каб ни Ельцин, Фарос да Чернобыль.

Вот с плакатом: «Борись!»
Лыко вяжет Борис,
А порою совсем и не вяжет.
Он залазит на танк,
Словно ходит ва банк.
Что пропойца истории скажет?

Ну и стоило нам
Словно мошки к огням
К дому белому ночью слетаться,
Чтобы после, не спорь!
Ну, не ври только, Борь
Словно полк в окружении сдаться 
 
Проходимцам, дельцам
Болтунам, подлецам.
Основателям нового блата
Где в ливрее закон
А в законе дракон
Вы за это стояли, ребята?

Петьке в противовес,
(Знать, владел тобой бес.
Да и мог ли ты править иначе?)
Вов, зачем, дай ответ,
Обещаньем побед
Возвращенье ты в варварство начал?

Всей страны господин,
Ты теперь  Аладдин,
Не могу удержаться от штампа.
Захотел — запретил,
Захотел — посадил.
Кремль московский тебе словно лампа,

Искупилась вина,
И прошли времена…
Так казалось, но вот и поныне
Проливается кровь.
Что мы делаем, Вов,
Там на Сирии и в Украине?

Знаю я, это -  ложь
Что велик  у нас вождь.
Вот живут без вождя те же финны,
Ездим к ним как в музей,
Вот таких бы друзей,
Но тогда мы не будем едины?

Справедлив суд и скор.
Жаль я не прокурор.
Не судья я, а только свидетель.
Пьян судья как на грех.
Век рассудит нас всех,
Да рассудят когда-нибудь дети.

Я вопросы задал,
Получился скандал.
Что имеешь, мол, ты против силы?
Пучит пьяного спесь,
Ей он дуется весь.
И взрывается вместе с Россией.