Беккер

    Иногда память переносит меня в те школьные годы, когда жил не задумываясь о будущем, а прошлое ещё не было покрыто патиной времени, находилось где-то рядом, не требовало воспоминаний.
    Теперь,задумывайся не задумывайся, будущее смутно просматривается, а прошлое мелькнёт какой-то гранью, поманит ... И опять -- за занавес повседневности до следующего случая.
     Каждое воспоминание как лоскуток  жизни, наверное...
Было это в 1960 году.
В классе я  был заводилой среди всех пацанов, но близкими друзьями  были только Герка Мода и Витька Керик.
     Мода и Керик – "кликухи", по созвучию с фамилиями. Соответственно меня «дразнили» : «Волчара». Позже стал я окликаться на слово "Беккер" и связано это новое «погоняло» (да, такое слово бытовало у старших школьников) с маркой рояля .
    « Becker» был старым хорошим, но расстроенным инструментом,  неизвестно какими путями  очутившимся в актовом зале нашей школы. Скорее всего завезен был  во время войны каким-то хозяйственным немцем, мечтавшим остаться  тут навек, обустраивающим свой быт ,  уверовавшим в удачный блицкриг.
    Почему так думаю? Дело в том, что  огромное 4-х этажное здание из белого силикатного кирпича, было построено  во время войны ; говорили, что там был штаб немецкий. Уже в наше время, на  стенах иногда, сквозь побелку,  проявлялись какие-то буквы – бывшие лозунги-призывы на немецком языке.
   Когда оккупантов выбили из города, здание приспособили под какой-то склад. Потом , со временем, оно  стало нашей школой №2.
    Помню, одним из любимых уроков было пение. Нет, не  музыки, а именно пения. Любимым он был потому, что делать-то ничего не надо было. Пой в хоре, а если и этого не хочешь делать –просто рот открывай. Ни заданий на дом, ни контрольных.
    На уроке класс голосил, кто во что горазд, стараясь пропеть мотив очередной народной или патриотической песни под аккомпанемент  рояля. Если учесть, что , расстроенный, он не добавлял чистоты звукам, то этому действу как раз подходило слово какофония.
   Перед каждым уроком учительница -- очень молодая ,  не красивая женщина в очках как заклинание повторяла , что  рояль надо настроить, а директор жмёт деньги на настройщика и всё потому, что он --« математик  сухой» --  не понимает колдовства звуков.
   Во время  такой «молитвы» на моём лице появлялась идиотская (не ко времени) улыбка, слух мой уже тогда хорошо чувствовал фальшь .
  С пяти  лет родители доверили моё музыкальное  воспитание пианистке, живущей с нами в одном доме, этажом выше.  Помню была она, хромоножкой , не обладающей строгостью характера, женщиной среднего возраста. Ох, уж  эти занятия! Как было жалко в то время самого себя, и  как жалко мне её сегодня. Встретить бы, извиниться. Только вряд ли жива.
А отец научил меня не врать.
   Родителями для моих занятий куплено было фортепиано «Одесса». Но для самых первых занятий, помню, использовалась  табуретка на которой мелом была нарисована клавиатура с надписью наименований нот. Две октавы помещались на табуретке, на большее просто не хватало места.
Тем не менее, я что-то приобрёл после этих занятий и они, как оказалось потом, мне пригодились.
    Но, необходимость  настроить инструмент с красивым и гордым именем «Беккер»  появилась после случая , о котором я и расскажу сейчас.
   Однажды я с Геркой и Витькой решили зайти в ресторан, чтобы потом хвастать среди девчонок своей крутизной (правда понятие «крутизна»  новое, раньше как-то по другому называлось это)  Для подтверждения своего геройства была приглашена отчаянная (одна такая на весь класс) девчонка Светка Жильцова.
    Побаивались, конечно, что не пустят. Восьмой класс всё-таки, хотя и все трое – «дылды» , а Светка уже была похожа на вполне взрослую даму (так во всяком случае казалось нам).
    Для этого дела накопили денег:  три рубля и какая-то мелочь. (Каждый день получали от родителей «на карманные расходы» по 10-15 копеек).
Был выбран летний ресторан на берегу Ворсклы с названием «Голубой Дунай».  Странно, но в то время все «стекляшки» носили такое название.
 В воскресенье, днём публики в ресторане  не много. На небольшой эстраде  пианино, и ударная установка (семь разнокалиберных барабанов и тарелки), на стульях лежали другие инструменты.
Музыкантов (лабухов) не было видно. Это потом мы узнали, что они отказались «работать» за низкую цену и уже третий день не появлялись в этом ресторане.
Мы примостились за столиком и начали изучать меню. Светка у нас была «бухгалтером-счетоводом» , в уме подсчитывала сколько будет стоить заказ. Подсчёт был облегчён тем, что блюда были одинаковы для всех четверых, а бутылка вина только одна. Получилось тютелька в тютельку по деньгам.
   И когда к нам «подлетел» официант (кстати, официантов-мужчин я после встречал только в немецких ресторанах ), мы уже определились с заказом. Правда, произошла небольшая заминка, не оказалось в наличии хереса, и нам был предложен портвейн красного камня 0,7 л, на что мы согласились не задумываясь.
    Как бы мы не хотели растянуть удовольствие, но салатики кончились быстро, бутылка (вино было подано в бутылке) пуста, и в ожидании расчёта мы пялились на пустующую эстраду.
Герка рассматривал гитару прислонённую к спинке стула, Керик «балдел» от вида блестящих барабанов. Герка , мы знали, иногда бренчал на гитаре, а Керик всегда охотно соглашался быть барабанщиком на разного рода слётах и линейках.
    Наше нежное настроение испортил счёт, который нам предъявил всё тот же официант.
Денег не хватило расплатиться. Немного, копеек двадцать.
 Мы вопросительно уставились на Светку. Она, в ответ, удивлённо таращила свои и так больше глаза. 
 Повторное изучение меню прояснило наш просчёт. Дело в том, что марочный портвейн был дороже Хереса.
Надо было как-то спасать положение и мы отправили Светку домой добыть эти копейки любым путём.
Понимали, что ждать придётся около часа.
    Я подошёл к пианино, взял несколько аккордов, чем привлёк внимание посетителей  и метрдотеля. Последний одобрительно кивнул мне и я, осмелев, стал играть. Мотив французской песни: «Вот на качелях вперёд –назад, к небу красотка взлетает беспечно...»
 -первое, что вспомнили руки на клавиатуре. Ребята подошли и вскоре уже трио: (пианино, гитара и ударные)  заполняло звуками «Голубой дунай». Мы исполнили около десяти песен, прежде чем  вернулась Светлана. 
Мы собрались было уходить, конечно расплатившись .Но случилось неожиданное «продолжение банкета». Метрдотель предложил нам поиграть в этот вечер до закрытия ресторана, сунув мне в руку двенадцать рублей .
 Двенадцать рублей... На четверых... По три рубля...  Большие деньги!
На следующий день , после уроков, мы настраивали « Becker», пристраивали к большому пионерскому барабану тарелки .
 Так в школе №2 появился свой ВИА(вокально – инструментальный ансамбль). Певицей, конечно, была Светка Жильцова.
А руководителю «джаз-банды» с тех пор поменяли "кликуху" «Волчара» на «Беккер».