Сказ о солнечном семействе

В древней области Египта,
по былому Та-Кемета.
В сердце гор таилась крипта,
с саркофагом Бога Света.

Что решил для нас стать смертным,
но и впрямь являлся Богом.
Ведь пять тысяч лет бессменно,
солнце вёл небес дорогой.

В мире тёмно-первозданном,
Ра сознание родилось.
Из энергий тонких планов,
просто в чистом виде сила.

И самим своим рожденьем,
разогнал он Тьму навеки.
Свет в ярчайшем проявленье,
жар чей плавил скалы в реки...

раскалённой алой лавы,
целый мир воспламенился.
Это зрелось величаво,
и Первейший возгордился.

Он воззвал к огню всевластно,
и огонь ему ответил.
Он разбил ответ на части,
так у Ра родились Дети.

Но сыны стихии первой,
мощщи просто колоссальной.
Не сумели мыслить трезво,
в гнев впадая моментально.

Агрессивны и злоустны,
они в бой бросались сразу.
Так познал Ра горечь грусти,
поняв, что создал заразу.

Он попробовал смирить их,
но те попросту восстали.
Они жаждали лишь битвы,
они жалости не знали.

И взорвался мир войною,
чуть совсем не расколовшись.
Бой столь чуждых по настрою,
несмотря на сил похожесть.

Первый выиграл, однако,
убивать Вторых не стал Он.
Не имея глаз, Ра плакал,
ведь детей его не стало.

Их и не было походу,
ведь в своей слепой гордыне.
Породил он зла уродов,
чем навек те есть отныне.

И в печали необьятной,
заточил их Ра навеки.
В глубь земли, где было хладно,
там для них создав склеп крепкий.

Запечатав же тюрьму ту,
Он от мира удалился.
Разум Первого впал в смуту,
ну а мир же ... остудился.

Череда веков промчалась,
и скорбь Первого утихла.
Но узрев, что с миром стало,
удивился Он пресильно.

Мир остыл, но всё ж не умер,
изменился просто очень.
Да, он снова был бездумен,
но возникли там... РОСТОЧКИ?!

Жизнь, увы совсем другая,
не стихийная уж вовсе.
Ра не знал, что так бывает,
Он задумался о том всём.

Но решив взглянуть поближе,
осознал Он с удивленьем.
Эту жизнь Его суть выжжет,
ведь хрупка та как мгновенье.

И решил Он измениться,
суть свою под ту подстроив.
Ра не знал, что умалится,
его мощь при этом втрое.

А коль знал бы, передумал?,
может да, иль нет, кто скажет?.
Волю светлого Атума,
как его прозвали дальше.

Но то позже уж премного,
в миг же преобразованья.
Принял форму Он чудного,
необычного созданья.

Этот облик Ра увидел,
как прообраз эр грядущих.
И в таком вот новом виде,
он спустился в мир цветущий.

Но создав личину с плоти,
быть светилом перестал Он.
Свет же нужен был тут вроде,
и к тому ж похолодало.

Всё окутал мрак тягучий,
холод вырос до мороза.
И Ра понял, что свет лучше,
- Он до сей метаморфозы.

Но вновь светочем стать гожим,
Он не смог и испугался.
Путь назад был невозможен,
сей же мир теперь нуждался.

В свете всем тепло несущем,
а его не стало вовсе.
Жизни новой же, растущей,
вечный мрак был смертоносен.

Но придумал выход быстро,
Он когда то светом бывший.
Сделав шар огня лучистый,
и подняв его повыше.

Ну а, что б горел тот вечно,
Ра от сил своих громадных.
Половину взял сердечно,
в светоч новый влив их ладно.

Так вот Солца диск был создан,
тьма опять пред ним бежала.
Спасена была природа,
только скушно уж Ра стало.

Одинок ведь был предельно,
Он на весь мирок тот новый.
Но сейчас решился сделать,
всех детей одной с ним крови.

Он опять воззвал как раньше,
но теперь Огня чураясь.
К Ветру, Скалам и Древ Чаще,
дар Рассудка в них влагая.

А родившимся разумным,
плоть давал под стать своей же.
- Лишь бы не были безумны,
Ра глядел на них с надеждой.

Одарил детей Он властью,
над всем тем, с чего их создал.
И не видел в них зла к счастью,
ни сначала уж ни после.

Породил таких он много,
обретя в них наконец то.
То, о чём мечтал так долго -
возлюбимое семейство.

Был безудержно Ра счастлив,
и со всей семьёй огромной.
Уголок найдя покраше,
поселился в нём удобно.

Его дети ж возвели там,
город сказочно чудесный.
Гдн сейчас пески Египта,
достигал он туч небесных.

Нарекли его Анхбет-Ра,
в честь отца их дорогого.
И стена сплошного ветра,
окружала край тот строго.

А вокруг самого града,
разрослись сады чудные.
В них гулять было усладой,
просто чистой эйфорией.

Только тихо всё ж и пусто,
было средь мирских просторов.
Лишь шумел там ветер шустрый,
с этой истиной не споря.

Пусть лесами край полнился,
коих ныне и не встретишь.
Но никто там не водился,
средь безмолвия чащ этих.

И решил тогда Ра Дивный,
в мир движения добавить.
Сотворив существ активных,
для любой частицы яви.

Для лесов, пустынь и прерий,
для небес и ширей водных.
Так средь царствия растений,
появился род животных.

Но и прыткой жизнью полный,
мир казался Ра сумбурным.
И тогда Светлейший понял -
слишком мало тут разумных!

Да, детей создал Он много,
но на целый мир то малость.
Сонцеликому же богу,
разум всюду зреть желалось.

Взяв свой образ за исходный,
пару Новых сотворил Он.
Уж во всём себе подобных,
но не дал им власть над Силой.

Ибо свежей была память,
о Вторых, огнём могучих.
Ну и чем их род был занят?,
как сразить друг друга лучше?!

Новых войн Он не допустит,
думал Ра, творить закончив.
Хватит землям этим грусти,
им и так досталось очень.

От его созданий первых,
заключённых ныне крепко.
Ну а Новое ж творенье,
нареклось Ра - ЧЕЛОВЕКОМ.

Поселил Он эту пару,
при семье своей любимой.
Людям всё досталось даром,
только было ли ценимо.

Да, в начале безусловно,
после тысячи ж лет первых.
Люди, родом став огромным,
принялись играть на нервах.

У Создателя самого,
что то вечно им мешало.
То уж солнца слишком много,
то богатств и власти мало.

Только в благости сердечной,
потакал им Ра всецело.
Была жизнь их скоротечна,
но негой её Он делал.

- Надо золото? - хоть тонны,
- самоцветы? - получите!
- Вечный свет вам неудобен?,
- дам и тьму уж коль хотите.

Ведь для всех своих созданий,
не Царём желал быть властным.
А Отцом, кой с щедрой длани,
может всех осыпать счастьем.

Ра создал челнок летучий,
и к людскому удивленью.
В нём вознёсся Он за тучи,
где жило его творенье.

Привязав светило ветром,
Он на запад путь направил.
И поплыло солнце следом,
по небесной части яви.

Так Бог сделал время мрака,
для своих капризных детищь.
Сделал мастерски, однако,
не гордился Светлый этим.

- Не бывать Тьме Свету другом,
Ра промолвил, напророчив.
Облетев весь мир по кругу,
породил Он Дни и Ночи.

Но просимое дав людям,
осознал Светлейший с болью.
Без него челнок тот будет,
абсолютно бесконтролен.

И не выйдет управлять им,
находясь при этом снизу.
Так всех благ земных создатель,
стал слугой людских капризов.

Отдал всю законность власти,
Ра семье своей пригожей.
Род людей её согласно,
почитал Богами тоже.

Первым был средь них Осирис,
получивший власть над всеми.
В ком сердца живые бились,
власть большая, но на время.

Ну а умерших же души,
в край таинственный тянулись.
В мир, что есть изнанкой в Сущем,
там владыкой стал Анубис.

И посмертия мир этот,
был во всём похож пресильно.
На мир смертных чад, мир света,
лишь покой там был обильным.

Так весь мир наш был поделен,
между Ра семьёй могучей.
Всем богам нашлось тут дело,
по тому, кто в чём был лучшим.

А Светлейший же остался,
на ладье своей чудесной.
Век за веком светоч ясный,
проводя путём небесным.

Но однажды пролетая,
над страною льдов холодных.
Ра почувствовал как тает,
пламя жизни... - Первородных?!

Иль Вторых уж коль точнее,
только как сиё возможно?!
Им самим ведь те злодеи,
пленены в земле надёжно.

Удивился Светлый очень,
даже ход челна замедлив.
- Показалось вдруг?, иль точно?,
и спустился Ра в те земли.

Отыскав в снегах грот стылый,
Он вошёл туда с тревогой.
Но увидев, ЧТО там было,
изумлён был бог премного.

Две фигурки там узрел Он,
обнимавшие друг дружку.
Пламя коих еле тлело,
да надрывно так, натужно.

И в них злости Ра не видел,
хоть и вглядывался сильно.
Только ужас и обида,
грот заполнили обильно.

Но и то было не главным,
понял бог, глядя в их пламя.
Помнил чётко Он и явно,
что Вторых создал МУЖАМИ!

Перед ним же находились,
Две девчёнки тут, ну бред же.
Трепетавшие как листья,
пред творцом, их вдруг нашедшим.

Они помнили то время,
и своих жестоких братьев.
Для сестёр двоих их племя,
было истинным проклятьем.

Но не выбрать с кем родиться,
эта истина известна.
И смелейшая сестрица,
обратилась к Ра - хоть в бездну...

можешь сбросить коль желаешь,
но о Истинно Первичный.
- Прояви лишь, умоляю,
милосердие к сестричке.

- Ибо нет ведь в той вообще,
ни жестокости, ни скверны.
- Смилостивься же к ней Отче,
всё просила Ра смиренно...

Огнеродная и Светлый,
удивлён был тем премного.
Ведь восстала здесь из пепла,
первогрёза Первобога.

В Первородных жаждал зреть Он,
всё, чем сам горел столь пылко.
- Жар любви большой и это,
было в гаснущих искринках.

Озарил сей факт Ра очи,
светом нежности безбрежной.
Не Убийц нашёл Он - ДОЧЕК,
понял Светлый и поспешно.

Влил в их меркнущее пламя,
море сил своих великих.
- Навсегда теперь я с вами,
молвил бог, смотря в их лики.

И откликнулись Огневки,
даже та на Ра воззрела.
Что всю речь дрожала мелко,
за спиной сестрицы смелой.

Пусть была она столь робкой,
но добрей найти б не вышло.
Даже в личности Истока,
чувства шли сквозь долга дышло.

И обнял их Ра с любовью,
и вознёс на челн небесный.
Где узрев земли верховье,
в чувствах ахнули те вместе.

Целый мир для них открылся,
довелось где жить им прячась.
Только нет теперь в том смысла,
будет всё теперь иначе.

Жизнь с отцом родимым будет,
в коем так они нуждались.
Да, был рок сестричек труден,
но не клянчили те жалость!

Жить в семье, была их грёза,
этих девушек-огневок.
И сиё небесным грозам,
изрекли они напевом...

Дивной прелести и сразу,
мир вокруг застыл в восторге.
Даже Светлого дух-разум,
очарован был миг долгий.

Ветер стих, умолкли птицы,
всё неги вуаль накрыла.
Но имеет блаж границы,
песня вскоре завершилась.

Так открылся Ра дар чудный,
у его творений этих.
И решил Он их прилюдно,
объявить - МОИ ВОТ ДЕТИ!

Над Анхбетрой челн замедлив,
Ра в сиянии и славе.
Снизошёл с небес на землю,
всем богам сестёр представив.

Смущены огневки были,
но их приняли радушно.
Сёстры видели - по силам,
им весь город сей разрушить.

Но зачем, он был чудесен,
а хозяева ж добры так.
Словно сцена для их песен,
ожидавшая солисток.

И не выдержав соблазна,
две сестры запели снова.
И затих весь город сразу,
утонув в неге медовой.

Чувства всех в Анхбетре живших,
эйфории цепь сковала.
Но был плен тот к счастью ближе,
всех свобод больших и малых.

Пять минут лишь пели сёстры,
но за тот неги отрезок.
В души всех вонзилась остро,
песнь, толкавшая их грезить.

Песнь, поднявшая их души,
выше всех зарниц небесных.
Целый мир казалось слушал,
что было огневкам лестно.

Выступленье завершилось,
ибо сёстры подустали.
Но безумие родилось,
в склепе злых элементалей.

Да, в той самой Ра темнице,
в миг тот слились воедино.
Десять сотен огнелицых,
недовольных злой судьбиной.

И с их душ родился Монстр,
в коем не было рассудка.
Только злость терзала остро,
естество той твари жуткой.

Не имелось в нём и страха,
лишь безудержная ярость.
- Станешь Светлому ты крахом!,
огнеродные смеялись.

Но не знал Творец об этом,
как и прочие все боги.
В те мгновения Царь Света,
дочерьми был горд премного.

Имена решил Он дать им,
как любви своей знак крепкий.
И в малышек вид как в платья,
облеклись тогда огневки.

- Ансатари-Ра - Ра Храбрость,
с них смелейшую нарёк Он.
Ведь бестрашие досталось,
ей от личности Истока.

К доброте нежнейшей дверцу,
Бог узрел в сестре ранимой.
И Нэрити-Ра - Ра Сердце,
даровал отец ей имя.

Были счастливы сестрички,
явь казалась сном беспечным.
Но являлась бесграничной,
их родителя сердечность.

Ни одних прозваний строчки,
Первый дал дочуркам милым.
Два умения, коль точно,
в их тела Он влил, две силы.

И досталась Ансатари,
власть над пламенем и ветром.
Власть творить различных тварей,
с этих грозных элементов.

Тварей, в смысле, что творимых,
не чудовищных нисколько.
- Почитаться будешь ими,
молвил Ра с тоски осколком.

Ибо видеть мог Бог древний,
из грядущего картины.
Но лишь несколько мгновений,
да и то не слишком длинных.

К Ансатари прикоснувшись,
её в будущем узрел Он.
Только там было ... о ужас,
у неё людское тело.

Не Горящая?,  но как же?,
ошарашен был Ра мудрый.
Рядом с ней комочком пряжи,
спал котёнок рыжекудрый.

В нём огня клубок вертелся,
самый радужный на свете.
Сзади девочки ж разселся,
пёс, чьей сущностью был ветер.

Бог увидел мир бескрайный,
за окном жилища дочки.
Там Ему было всё тайной,
но понравилось не очень.

Ведь не чувствовал вообще,
Светлый в том мирке грядущем.
Чарополя Божьей мощи,
где ж Его семейства сущность?

Где ж Нэрити-Ра? ну где же?,
не было её с сестрою.
Ра почувствовал как режет,
сердце болью, что ж такое?

Что с детьми Его случилось?,
Но, увы, на том мгновенье.
Цепь видений завершилась,
дух Творца обьяв волненьем.

Уж его то и узрила,
Ансатари в Ра зеницах.
В миг когда тот дал ей силу,
и смутилась огневица.

- Чем расстроила Тебя я?,
у отца она спросила.
Но  - пустяк, моя драгая,
Ра солгал дочурке милой.

Не готов Он был увидеть,
боль в её смущённом взоре.
- Не отдам я тьме Нэрити,
думал Бог, - я рок оспорю!

- Никого с детей дражайших,
не сотрёт судьба с земли сей!
Будут боги жить и дальше,
от земли до неба высей.

- Будет ВЕЧЕН РОД МОЙ, ВЕЧЕН,
в том себе Творец поклялся...
своей жизнью бесконечной,
но коль Мудрым всеми звался...

То решил не дать и шанса,
тем грядущим вариантам.
Дар Нэрити-Ра являлся,
выживания гарантом.

Ей, столь нежной, как листочек,
Ра дал силу исцеленья.
Власть лечить себя и прочих,
за кратчайшие мгновенья.

Но в волненьи безграничном,
то ему узрелось малым.
И в себе взяв сил прилично,
дар второй Нэрити дал Он.

Власть плести защитный кокон,
из энергий первосущих.
Без щелей, дверей и окон,
стен мощней, доспехов лучше.

И узрев Отца заботу,
сколько в ней любви и силы.
Сёстры всхлыпнули, ведь сроду,
ими так не дорожили.

Но то щастья слёзы были,
слёзы радости сердечной.
Огнедевы ощутили,
что счастлИвы бесконечно)

Дорожат ведь ими, любят,
сёстры ж так в сиём нуждались.
Страх и горесть души губят,
возрождает же их - радость.

И огневки показали,
сколько ж радости в них плещет.
Танцевать они вдруг стали,
и всё ярче стало, резче.

Город пламенем обьялся,
но не жёг огонь, пьянил он.
ЛИлась магия с Их пляса,
всех обьяв негой ванильной.

Не прервав свой танец трудный,
сёстры вновь запели сладко.
И в том миг свершилось чудо,
в граде первого порядка.

Два таланта дев бессмертных,
в мир войдя, внезапно слились.
И все жители Анхбетры,
до юнцов омолодились.

Даже Ра сам, Изначальный,
словно тысячу лет сбросил.
Была просто нереальной,
мощь сестёр огневолосых.

Ансатари ж и Нэрити,
наплясавшись и напевшись.
Вновь в девчёнок малых виде,
возле ног отца уселись.

Ра устроил пышный праздник,
в честь дочурок обретённых.
Было много там яств разных,
да и вин весьма креплённых.

Все плясали, веселились,
боги  младшие ж для смертных...
свои силы проявили,
в виде образов волшебных.

Праздник длился две недели,
подустали даже боги.
Много песен сёстры спели,
жизнерадостных и строгих.

Были все огневкам рады,
диво дивное в них видя.
И остались жить в том граде,
Ансатари и Нэрити.

Пролетело так лет двести,
срок двух смертных поколений.
Род чей с ВЕЧНЫМИ жил вместе,
каждый день благословенный.

И - БОГИНЯМИ назвали,
огнедев простые люди.
Ни они, ни Ра, не знали,
сколь злой рок у всех их будет.

Монстр, созданный Вторыми,
всё терзал застенок крепкий.
И по стенам нерушимым,
зазмеились трещин сетки.

А в какой то миг злосчастный,
стены, своды - всё взорвалось.
Племя демонов ужасных,
вновь свободным оказалось.

И на волю устремились,
огнеродных легионы.
И вулканы появились,
извергая лавы тонны.

Через них они и вышли,
в мир, с их пор преображённый.
- Что за дрянь?, Вторые взвыли,
всё им зрелось прокажённым.

- Что за мерзость в мир пробралась,
Уничтожить! Сжечь немедля!
И огня стена помчалась,
по живым, цветущим землям.

И моря в тот миг вскипели,
и леса золою стали.
Где с напором горной сели,
шли огня элементали.

Чёрный дым над миром взвился,
выше туч перин поднявшись.
- Что ж такое там творится?
Ра подумал взволновавшись.

Но спустившись в мир наземный,
ужаснулся Бог всеблагий.
Увидав ,,навеки пленных,,
что ярились против влаги.

Он узрел один лишь пепел,
где леса когда то были.
И пускай был дух Ра светел,
в миг тот чувства в нём застыли.

Лишь одно сказав - убийцы,
Ра ударил в них всей мощью.
Но прошёл сквозь огнелицых,
тот удар, что ветер рощей.

Лишь отбросил их немного,
но убить уж был не в силах.
Став, имеющим плоть, Богом,
Ра утратил суть прамира.

Он и в первый раз с Вторыми,
еле справился, но всё же.
Понимал, что бой сей примет,
что б не был мир уничтожен!

Силы всех стихий Бог вызвал,
и сплетя их власти словом.
Создал с воздуха Он призму,
сквозь неё ударив снова.

И волна тех сил взъярённых,
была мощности безумной.
Но с орды огнерождённых,
огнемонстр выполз шумно.

С горный кряж он был размером,
змей с горящей, вязкой лавы.
Громко чудище взревело,
ведь было тысячеглавым.

И волна энергий грозных,
с ним сойдясь, взорвалась жутко.
Но не дрогнул огнемонстр,
- это что ,,Светлейший,, ШУТКА?.

Рассмеялось огневойско,
смех тот грому был подобен.
- Если слаб ты стал настолько,
то и жизни недостоин.

- Уничтожь его Апофис,
огнеродные вскричали.
Так, все те, что с Ра боролись,
тварь ту жуткую назвали.

И услышав приказанье,
Монстр рынулся в атаку.
Ядо-пламенным дыханьем,
обращая землю шлаком.

Первый с ветра создал стены,
где напор был ураганный.
Но прошёл их Змей мгновенно,
даже без единой раны.

И удар его был страшен,
на сто миль творца откинув.
В сердце гор высоких павши,
Бог разбил телес храмину.

Его дух от потрясенья,
пал на время в мрака бездну.
Огнезмей же с омерзеньем,
посмотрел на челн небесный.

Для рождённого в тьме полной,
яркий свет был нестерпимым.
И изверг Апоф синхронно,
с глоток всех проклятья зримо.

Зла посыл овеществлённый,
к Ра светильнику добрался.
И смертельно осквернённый,
чёрным прахом тот распался.

Мир опять во тьму был брошен,
и все жители Анхбетры.
В страхе явно наигоршем,
вопрошали - где же Первый?!

- Почему Творца дар - солнце,
с небосвода вдруг пропало?!
Но в тот миг на горизонте,
запылал багрянец алый.

Жуткий рёв летел оттуда,
и впал в панику люд смертный.
Даже сам Богов род чудный,
был испуган, зря ту скверну.

Но сильнейшие из Вечных,
проведя совет короткий.
Вышли злу тому навстречу,
поручив Нэрити Кроткой...

Окружить их град защитой,
и взметнулась над Анхбетрой.
Сфера магии лучистой,
высотой аж в двести метров.

Ну а старшая ж сестрица,
влившись в строй богов могучих.
В битву рынулась как львица,
за собой ведя две тучи...

Своих собственных творений,
из огня и вихрей ветра.
В коих не было и тени,
страха, вползшего в Анхбетру.

Войско огненных животных,
в бой за матерью помчалось.
На чей зов с небес чернённых,
ветро-птиц орда сорвалась.

И созданья воинств этих,
Ансатари, их творившей.
Были все милы как дети,
лишь сестра была ей ближе.

Что праград хранить осталась,
в том нужду имевший остро.
Рёв и пламя приближались,
и узрели боги Монстра.

Холод ужаса объял их,
был Апофа вид кошмарен.
Позади ж его стояли,
орды меньших огнетварей.

Но вскричала Ансатари,
- я их знаю, в бой, смелее!
И богов весь строй ударил,
по орде и огнезмею...

Всеми силами своими,
щедро данными Ра Ясным.
- Прочь все страхи, победим мы,
закричали громогласно.

Возлюбимые Ра Дети,
- ждёт разгром вас злым финалом.
И услышав крики эти,
огнеродных войско встало.

Решпу вызвал с туч град молний,
Шу воззвал к ветрам небесным.
С них скрутил он смерч огромный,
Хапи с Собеком же вместе...

Вал воды с реки подняли,
высотой почти до неба.
Землю трещины порвали,
то была способность Геба.

И промедлили Вторые.
Змея выставить защитой.
Пусть и зрели не впервые,
столько мощности в плоть влитой.

Подвела их род гордыня,
выше всех себя считал он.
Вал стихий прошёл лавиной,
и полвойска ,,высших,, пало.

Ужаснулись эти твари,
осознав, что смертны тоже.
Но не стала Ансатари,
ждать, когда им Змей поможет.

Ей былО понятно сразу,
что по силе он здесь старший.
Подсказал огневке разум,
эту тварь отвлечь подальше.

И в тот миг, как божьи силы,
род Вторых вминали в поле.
Её дети Монстра били,
окружив единым строем.

И пусть даже их укусы,
что комарьи Змею были.
Отвлекли они искусно,
но вконец его взъярили.

Изрыгнул он с каждой пасти,
коих тысяча явлалось.
Пламя жуткой, чёрной масти,
и в ничто навек распалось...

Войско слуг огневки гневной,
и вскричала та от боли...
не телесной уж - сердечной,
умер дух её в том поле.

Ну а Змей же всю ту мелочь,
изничтожив за миг краткий.
В строй богов ворвался смело,
разметав их словно тряпки.

Раздавил он Шу и Хапи,
лишь одним хвоста ударом.
Пала наземь Ансатари,
естество её рыдало.

Собек с Решбу в скорби лютой,
к монстру бросились с клинками.
Но сразил их за минуту,
змей бездушный словно камень.

Вслед за ними пал Осирис,
Тот, Анубис и Фетида.
Пали все, что с монстром бились,
кроме Сета, чья обида...

Затаённая с дней древних,
на Осириса Благого.
Что не Сет сам несравненный,
стал царём и главным богом.

Та обида злым набатом,
в нём взыграла средь сраженья.
И вонзил Сет в спину брата,
свой кинжал без сожаленья.

Ужаснулась Ансатари,
все кошмары те увидев.
Сет же наземь пал средь гари,
труп сыграв в отменном виде.

- Пусть убьют они друг друга,
пусть в забвенье рок их спишет.
Размышлял он так с испугом,
- буду я владыкой высшим.

Змей Апоф же, Зло, Убийца,
зря вдали Анхбетры стены.
В миг забыв об огнелицих,
разразился рёвом гневным.

Излучал ведь град свеченье,
то был свет щита Нэрити.
Впал Апофис в иступленье,
зря последнее с укрытий...

Всего Светлого и сразу,
к нему рынулся он, зная.
Что раздавит ту заразу,
что б царила тьма драгая.

Не заметил Змей огневку,
но узрев рывок сей твари.
За сестру родную крепко,
испугалась Ансатари.

Обратившись огнептицей,
понеслась она за змеем.
Но отряды огнелицих,
оказались всё ж быстрее.

Перед ней толпа их встала,
преградив дорогу ладно.
К граду, где сестра держала,
щит, кой жизнь её пил жадно.

- Не уйдёшь Вторые взвыли,
ты нас предала, подохни!
Но Храбрейшая все силы,
вдруг излила сквозь ладони.

Сотворив двух слуг гигантских,
огнерысь и ветроволка.
С властью лишь любви и ласки,
Тари к ним  воззвала громко.

- Помогите же мне Дети,
тяжкий выбор нам предложен.
- Иль убьём мы тварей этих,
иль весь мир их пламя сгложет.

И с огня создав две сабли,
Тари рынулась в бой смело.
Звери с матерью напали,
и сраженье закипело.

Огнемонстр же к Ра граду,
наконец таки добрался.
С глоток ста дохнул он ядом,
но сквозь щит тот не прорвался.

И тогда Апоф извергнул,
море пламени с всех пастей.
Бил всем телом он свет-стену,
тщась разбить её на части.

Пал в отчаянье люд смертный,
но оставшиеся боги.
Встали все на бой последний,
хоть имели сил немного.

Хоть и знали, что погибнут,
но не дрогнули их души.
- Не покажем скверне спину,
не посмеем долг нарушить!

Всем Исида так сказала,
- мы Хранители и значит.
Защищать должны всех малых,
а не ждать слепой удачи.

- И согласны боги были,
- пусть сей бой конец нам верный.
- Что бы прочие все жили,
что б спастись успел род смертных...

- Мы пожертвуем без страха,
жизнью, данной нам Ра Светлым!
- Что б не стал людской род прахом,
а ростений царство - пеплом.

И обняв друг друга крепко,
жизнь любили ведь, но всё же.
Боги молвили огневке,
- пропусти нас Нэри, - сможешь?

- Да, в слезах, им та сказала,
скорбь терзала дух Невинной.
- Нам семьёй  бесценной стала,
ваша дружная община.

- Были любы вы и Тари,
хоть и горд был нрав сестрицы.
- НЕ грусти, мы это знали,
Нут сказала огнелицей.

- Не забыть нам ваших песен,
Хатор молвила с улыбкой.
- Знай, наш быт до вас был пресен,
прозвучал ответ Баст гибкой.

- Я прошу вас, не ходите,
Нэри горько разрыдалась.
- В том наш долг Сестра Нэрити,
с ней все боги попрощались.

И в проход, открытый в сфере,
вышла Вечных горстка к Монстру.
Обратилась Хатор зверем,
став Сехмет, пральвицей злостной.

Чёрной кошкой Баст явилась,
был обеих рост громаден.
Пламя мести зло ярилось,
в них за смерть сестёр и братьев.

С двух сторон они напали,
Змея плоть терзая в клочья.
Боги прочие же стали,
стай птиц и, что есть мочи...

Заметались перед взором,
сотен глаз сей твари жуткой.
Их клюя и тем напором,
Змей взъярён был не на шутку.

Раскалилось до предела,
его тело с вязкой лавы.
И за миг всего сгорела,
стая птиц и прахом пала.

Взвыла Баст, сгорая щепкой,
плоть Сехмет Змей рвал на части.
Стал, что мёртвый, взор огневки,
зревшей гибель божьей власти.

Нери чуств чуть не лишилась,
её боль была огромна.
И Анхбетра всполошилась,
по щиту пошли ведь волны.

Как пиявка присосавшись,
он из Нэри пил все силы.
Но пока ещё держалась,
та, хоть дрожь её всю била.

Но не дал ей передышки,
Змей и жалкого мгновенья.
И сиё было уж слишком,
Нэри пала на колени.

Вновь изверг Апофис пламя,
на слабеющий щит света.
Чуть вдали ж, с огня сынами,
Ансатари билась тщетно.

Никогда боёв подобных,
этот мир не зрел вообще.
Больше трети огнеродных,
истребила Тари мощно.

Но ужастная усталость,
рвала суть огневки храброй.
Сил немного в ней осталось,
щедро забранных слуг парой.

Только помощью их гожей,
Тари всё ещё не пала.
Стражи выжили, но всё же,
мощь их быстро угасала.

Первой рысь упала наземь,
сил совсем, увы, лишившись.
И воспрял Вторых род сразу,
твари снова навалились.

Но не бросила огневка,
своё детище пылавшим.
став над ним копейным древком,
Ансатари билась дальше.

Страж второй из сил последних,
защищал обеих рядом.
Змей-Апоф же в иступленьи,
бил огнём в защиту града.

И пускай тот не прорвался,
но в самой Анхбетре белой.
Воздух быстро накалялся,
свето-щит был на пределе.

- Не сдержать мне Монстра долго,
обречён сей град, бегите.
Отворив в щите дорогу,
людям крикнула Нэрити.

И когда ушёл люд смертный,
о житье былом скорбея.
Нэри, сбросив щит с Анхбетры,
оплела им Огнезмея.

И взревел Апоф надсадно,
осознав, что он в ловушке.
В сетке яри преотвратной,
этой мелочи послушной.

Но ещё было с излишком,
сил в проклятом Огнемонстре.
- Не играй с огнём малышка,
проревел Апофис злостно.

Был слепым Вторых род гордый,
Змея чтя безмозглой тварью.
Но падут пред ним их орды,
поклонившись Государю!

- Подчинись же мне Вторая,
станешь Первой в царской свите!
- Ты не царь мне, тварь лихая,
смело молвила Нэрити.

- Лишь один есть властью крепкой,
- Ра, Отец мой возлюбимый.
- Я сразил его, огневка,
Змей изрёк невозмутимо.

- Нет, не верю, невозможно,
плача выдохнула Нэри.
Только сжался в ней тревожно,
дух, предчувствуя потерю.

- Твоей веры мне не надо,
убери барьер, иль сгинешь.
Змей взревел глухим набатом,
- мнишь себя людей богиней?

- Я Богов Ниспровергатель,
род их мёртв и мёртв навеки.
Только ты с какой же стати,
к ним примазалась, огневка?

- Ты из нас, из Огнелицых,
покорись мне и не трону.
- Не родня ты мне, Убийца,
Нэри крикнула взъярённо.

Сеть сильней огневка сжала,
и взревел Апофис дико.
Ярь та взор его терзала,
каждый глаз пронзая пикой.

Как безумный он забился,
свето-сеть была на грани.
И дух Нэри устремился,
за Анхбетру, к полю брани.

То былО их тайной силой,
так вот душами общаться.
И Добрейшая решила,
с Ансатари попрощаться.

Нэри поняла, что Монстра,
отпустить, увы, не в праве.
Обратит он мир погостом,
в коем смерть лишь будет править.

- Я люблю тебя, ты слышишь?,
прозвучало в Тари мыслях.
- Ты была мне здесь всех ближе,
каждый день наполнив смыслом.

- Я люблю тебя сестрёнка,
лишь с тобой я знала радость.
И вскричала Тари громко,
- Нэри, нет, прошу, не надо.

- Не бросай меня сестрица,
этот мир тебя не стоит.
Разрыдалась огневица,
замерев посреди боя.

Твари кинулись к ней тут же,
но не бросил волк огневку.
Став бураном снежной стужи,
окружил он Тари цепко.

- Не борись с проклятым Змеем,
он убъёт тебя, спасайся.
- Не могу, сказала Нэри,
он всю жизнь исжить собрался.

- Все цветы, леса, животных,
обречён пред ним род смертных.
- Не позволю я мир плодный,
утопить в обьятьях скверны.

- Вспомни как с тобой мы пели,
пред людьми и родом божьим.
- Как в краю сплошной метели,
нас нашёл Отец наш гожий.

- Навсегда в моей душёнке,
каждый миг, с тобой прожитый.
- Я люблю тебя сестрёнка,
плача, молвила Нэрити.

- Нет, не смей, вскричала Тари,
но сестра свой дух закрыла.
Всю себя она до капли,
в колдовскую сеть вложила.

С ней единой Нэри стала,
и - прощай, сказав сестрице.
Что есть сил ловушку сжала,
и взорвалась та зарницей.

Целый мир казалось дрогнул,
град богов сгорел как хворост.
- Нет, вскричала Тари с болью,
всей душой рыдая в голос.

Ведь ушла сестра вообще,
расстворилась без остатка.
И не встретится им больше,
в яви этого порядка.

В прах богов семья распалась,
а сам РА исчез куда то.
И одна она осталась,
средь Вторых и тьмы проклятой.

- Не нужна мне жизнь такая,
вечность горя? лучше сгинуть!
Тари думала, рыдая,
но тут волк ей ткнулся в спину.

- Не горюй же Мать, я рядом,
и вовек тебя не брошу.
- Мам не плач, прошу, не надо,
рысь промолвила ей тоже.

С двух сторон прижались крепко,
к Сотворившей оба стража.
И обняла их огневка,
двух родных средь скверны вражей.

Но не стали ждать Вторые,
и взревев - та мразь скончалась.
Не скорбя о павшем Змие,
всей ордой вновь впали в ярость.

И подумалось огневке,
- может смерть не наказанье.
Но внезапно с искрой мелкой,
в думы к ней вошло посланье.

- НЕ сдавайся же сестрица,
и живи за нас обеих.
Пусть и ты из огнелицих,
но слабей тебя те змеи.

- Их ведёт к убийствам жажда,
ты ж любить умеешь, вспомни!
- Как сказал нам Ра однажды,
- ДЕРЖАТ МИР ЛЮБВИ ЗАКОНЫ!

- Где твой дух теперь, ах где же,
с болью всхлыпнула вновь Тари.
- Это ТЫ БЫЛА ХРАБРЕЙШЕЙ,
не желавшая ударить...

- даже малого мышонка,
Огнемонстра же сразила.
- В моём сердце ты сестрёнка,
огневица проронила.

- Мать, скорбить сейчас не время,
оба стража к ней воззвали.
Не отбросим огнеплемя,
сами выживем едва ли.

- Не боимся мы ведь смерти,
не дадим что б ты погибла.
И отдали Тари дети,
всё, что в них она вложила.

Стали крохотными стражи,
Ансатари ж вновь могучей.
Но вошла в огневку даже,
сущность послевзрывной тучи.

Видно был то дар последний,
от исчезнувшей сестрицы.
- ТЛЯ, твои потуги тщетны,
в гневе взвыл строй огнелицых.

- Нет, сказала Ансатари,
- это место вам могила!
И ударила по тварям,
всей подаренной ей силой.

Не осталось даже пепла,
где Вторых орда стояла.
- Видит Рок, я не хотела,
огневица прошептала.

И без чувств она свалилась,
наземь пламенем чуть тлевшим.
Всю энергию ведь влила,
Тари в тот удар мощнейший.

Стражи бросились к ней в страхе,
что их мать погибнуть может.
В сне ж огневки, как на плахе,
скорбью дух её был гложим.

Пролетело так пять суток,
Тари всё в бреду металась.
То рыдала по кому то,
то безгласной оставалась.

Находились стражи рядом,
к ней взывая постоянно.
А вокруг же зимним хладом,
был обьят план яви данной.

И казалось мир застынет,
вновь став мёртвым и холодным.
Льдами скованной пустыней,
домом призраков бесплотных.

Но дух Первого, чьё тело,
сражено было Апофом.
Слыша боль дочурки смелой,
к ней пришёл как в песни строфах.

Лёгким маревом, но всё же,
в Нём осталось сил немало.
Ра мог вновь облечься кожей,
но узрев, что с миром стало...

Лишь руины от Анхбетры,
только прах семьи погибшей.
Пал в отчанье Бог Первый,
как вдруг Тари стон услышал.

И обьял огневку силой,
Ра опомнившись тот час же.
Но совсем уж плохо было,
состояние пылавшей.

Ансатари умирала,
и в отчаяньи великом.
Суть Творца, своё Начало,
ей отдал Бог Светлоликий.

И о чудо, дочь очнулась,
и отца увидев рядом.
С облегченьем улыбнулась,
прошептав - ах как я рада!

- Жив ты, ЖИВ! Апофис врал нам,
но коснувшись Ра узрела...
лишь фантом, что был туманным,
- что ж с тобой тот монстр зделал?

С болью в голосе сказала,
своему отцу огневка.
Вновь тоска её обьяла,
по исчезнувшим навеки.

Но тот час же Ра промолвил,
- мир нуждается в нас, дочка.
- Губят жизнь зимы оковы,
растопить их нужно срочно.

- Тьма смертельна здесь, скорее,
зделай новое светило.
- Но Отец, я не умею,
Ансатари изумилась.

- Это ТЫ ведь ВСЕСОЗДАТЕЛЬ!,
- больше нет, ей Ра оветил.
- Облачись же в свет как в платье,
влил в ТЕБЯ я силы эти.

- Поспеши же Дочь, мир гибнет,
но, что делать, та не знала.
Пусть талант был Тари принят,
оказалось дара мало.

Первый был творцом - эпохи,
Тари ж слуг творила только.
И Ра понял - дело плохо,
врядли станет меч иголкой.

Но, что мог теперь Он зделать,
коль отдал, увы, все силы.
- Нет, постой, ведь я ж без тела,
мысль вдруг его пронзила.

Только плоть была помехой,
превращенью в светоч ладный.
Но она ж была доспехом,
берегущим от распада...

Разум Ра и Бог то помнил,
ведь когда Он жил светилом.
Были истинно огромны,
пребывавшие в нём силы.

Но теперь Он слаб безумно.
и решив переродиться.
Станет светочем бездумным,
рассказал Ра огневице.

- Только так вот, дочь драгая,
- лишь не это, та взмолилась.
- Ах Отец, я умоляю,
прояви ж к несчастной милость.

- Не твори сего, не надо,
только ты со мной остался.
- Без тепла убьёт мир хладом,
Ра с печалью отозвался.

- Дочь, ты сильная, ты сможешь,
пережить ненастья эти.
- И меня, поверь, скорбь гложет,
ведь мертвы мои все дети.

- Но нет выбора, пойми же,
 станет льдом всё без светила.
- Горд я тем, что в Дочке вижу,
быть тебе Царицей Мира!

И обняв её с любовью,
пусть и призрачным касаньем.
Бог взлетел к небес верховью,
где вложив в себя призванье...

- обходить сей мир по кругу,
что б везде жилось всем радо.
Ра потух сознанья духом,
возсияв живой лампадой.

Так наш мир спасён был снова,
от сьеденья тьмой голодной.
Жизнью Истинного Бога,
был оплачен сад милплодный.

В кой Земля вся обратилась,
Тари ж в той теснине горной...
где Отца плоть умертвилась,
в память храм создала скорбно.

С саркофагом драгоценным,
источающим свет ясный.
Целый век печаль гиеной,
рвала дух огневки властно.

Но созданья Ра пришли к ней,
и уж вняв людей прошенью.
Тари стала их богиней,
обретя в том утешенье.

Но не стал мирок наш раем,
ведь не сгинул Сет-убийца.
- Ничего, ещё сыграем,
думал он об огнелицей.

- Не соперник ты мне вовсе,
лишь один здесь будет править.
Мыслил Сет - твой род был грозен,
но я всех хитрей в сей яви.

Шли века и мир менялся,
домом став простому люду.
От пустынь, где жар плескался,
до краёв, где снег был всюду.

И везде огневку чтили,
божеством, несущим благо.
В мире все её любили,
уж на, что шипел Сет нагом.

И пускай забылось имя,
кое дал ей Первосущий.
Сет с прозваньями, с любыми,
будешь принят ты радушно.

Коль несёшь не лож, а правду,
доброту оценят сразу!
Где то знали как Астарту,
кто то ж звал - Аматерасу.

Только Сет ведь не здавался,
козни строя повсеместно.
Где то богом он считался,
где то ж монстром был известен.

Но сквозь страх ему служили,
как за ласковость огневке.
Так две сущности и жили,
в бой за мир вступая редко.

Лишь коварством побеждая,
Сет по сути был слабее.
Только Тари как Незлая,
всё ждала, что тот прозреет.

Всё надеялась - быть может,
БРАТ захочет примиренья.
Но червем гордыни сгложен,
был дух Сета к сожаленью.

И всё дальше время мчалось,
укреплялись в знаньях люди.
Время культов завершалось,
Тари знала, что так будет.

Ведь задумывал Ра сущий,
этот вид как совершенный.
Кой бы смог войти в грядущем,
в круг властителей вселенной.

И устав от бремя власти,
что неслось ей век за веком.
Ансатари-Ра с всей страстью,
обратилась... человеком.

Анной Ра она назвалась,
став простой людской девчёнкой.
Сил в себе оставив малость,
что бы время шло сторонкой.

Так свершилось то виденье,
что когда то Ра открылось.
И огневкины творенья,
вместе с ней преобразились.

Белым псом стал волк воздушный,
огнерысь - котёнком рыжим.
Что ж, увы, былО так нужно,
что б им к Матери быть ближе.

Но пред тем, как измениться,
Тари вновь сразилась с Сетом.
И не смог гордец отбиться,
так как слаб всегда был в этом.

И судьбу его без злобы,
дочь Мудрейшего решила.
Сняв божественность всю, что бы,
понял, кто же он без силы.

Что б смирил свою гордыню,
- может сможет он стать добрым.
Но обжившись небогиней,
Анна поняла - у кобры...

можно зубы вырвать, только,
вряд ли станет та овечкой.
Кто был, кровь испившим волком,
жажда зла в том будет вечной.

И без сил и божьей власти,
Сет людей толкал на войны.
В том было злодею счастье,
не умел он жить спокойно.

Ансатари ж, ныне Анне,
смертных жизнь пришлась по нраву.
Пусть мир Сетом был изранен,
время выжжет ту отраву.

Каждый дар её чудесный,
с бывшей Пламенной остался.
Анна так же пела песни,
и являлась примой танца.

Только вовсе не гордилась,
ни одним талантом этим.
Развивался мир, жизнь длилась,
вот вам сказ такой, Ра Дети=)