Раздатка

        По железной дороге, петлявшей в тайге среди сопок, неспешно полз старенький, страдающий одышкой, электровоз. Он тащил один единственный, такой же пожилой, крытый вагон. На боках вагона разными красками была нанесена его история: где и как ездил, ремонтировался, и если очень хорошо приглядеться, можно было под слоем красок и дорожной грязи найти дату и место его рождения. Эта престарелая пара, пыхтя на подъёмах, отдуваясь на спусках и исходя истошным визгом в кривых, двигалась от станции к станции, подолгу отдыхая на стоянках.
       И так, постукивая колёсами на стыках, катил вагон за локомотивом и прокручивал где-то в глубине своего существа воспоминания о своей долгой и деятельной жизни. Он вспоминал, как весенним, солнечным деньком открылись широкие ворота цеха и блестящий, пахнущий свежей краской, юнец увидел в первый раз белый свет. Хотелось громко-громко закричать:
          - Ура!!!!  Я родился! – взбрыкнуть всеми четырьмя колёсными парами и хоть немножко поскакать подобно молодому бычку. Однако он уже сознавал свой вес и солидность, а потому просто подкатился к другому вагону и, боднув его автосцепку своей, просто с ним поздоровался. Сосед ни капли не обиделся, потому, что совсем недавно он проделал то же самое.
             И началась весёлая жизнь! Чего только и куда он не возил! От тряпок до цемента, и от Мурманска до Кушки, От муки до бочек с вином и от Калининграда до Находки! Порою грузили так, что приходилось напрягать все силёнки, чтобы не лечь на бок в кривых. При погрузке частенько цепляли ящиками и железками за двери, стены, роняли тяжести на пол. Было больно, но он терпел, потому, что вслед за этими неприятностями опять бежала дорога, обдувал свежий ветерок и мочил ласковый дождик. Правда бывало и холодно, и сыро, дожди заливали, снег заметал, но это была жизнь – красивая, деятельная и разнообразная. И вагон был счастлив!
            Однажды он был даже артистом. Как и человеку, ему наложили грим: Нарисовали на боках свастики, написали «Got mit uns» и «Deutshland uber alles», и катали по каким-то путям, которые взрывали партизаны. Внутри сидели солдаты в немецкой форме и матерились по-русски, видимо, им эта музыка тоже надоела. Вагону было страшно: а вдруг взорвут по-настоящему, и больше он никогда не побежит по стальным рельсам, не услышит перестук колёс. Но обошлось…
          Сразу со съёмок его отправили везти уже настоящих солдат. Солдатики шустро построили в нём нары, застелили постели, и через пару дней вагон уже в составе воинского эшелона катил с запада на восток и удивлялся, почему это люди так недоумённо на него смотрят. А киношники – вообще безалаберные люди, не смыли грим, забыли немецкие каски и рассыпали по всему полу патроны. Так и бежал вагон с гитлеровской символикой, а в открытых дверях сидели советские солдаты  в немецких касках и, шутки ради, бросали на станциях немецкие патроны.
          Но всё проходит и это прошло… Потихоньку с обшивки слезли свастики, исчезли каски, патроны, и вагон продолжал свою нелёгкую работу. Но, со временем, рейсы становились всё     короче, всё больше времени проводил в депо и вагоноремонтных заводах, появился скрип в изношенных буксах, всё чаще отключали тормоза…вагон состарился и его списали в раздатки.
          Теперь в него грузили крупу и макароны, конфеты и водку, селёдку и немного колбасы. Немного чтобы не испортилась – холодильника-то в нём не было.  Иногда грузили одежду и обувь, а потому в углу оборудовали примерочную с зеркалом. Правда, пользоваться ими можно было только днём, так, как в вагоне не было электричества. Но за то, когда он, скрипя всеми механизмами подтягивался на какой-нибудь полустанок, на гудок электровоза сбегался весь народ, от малых детей до глубоких стариков и начиналось действо: хрустели купюры, шуршали пакеты, звенели бутылки. Кое-кто разминался водочкой прямо у дверей, пели песни, плясали, иногда возникали потасовки. Кто-то смеялся, кто-то скандалил, и только вагон стоял спокойно, хотя в его душе играли трубы и звенели литавры: он нужен, он при деле!!!
            Мимо проносились молодые, сильные вагоны и свысока посматривали на ветерана. Они пока молодые и глупые и не понимали, что меняются времена, меняются люди, и, вполне возможно, что уже в скором будущем раздатки уже не понадобятся…