Человеческий фактор

Во второй половине дня 22 июня 1979 года мощным селевым потоком был стёрт с лица земли старейший альпинистский лагерь Советского Союза «Талгар». Обошлось без жертв – практически все участники находились на тренировках и восхождениях в высокогорной зоне.

– А обслуга как спаслась? – спросил я у только что вернувшейся со сборов однокурсницы Лены Шибаевой, которой «посчастливилось» не только лицезреть руины, в которые превратился «Талгар», но и лишиться части своего скарба.

– Они услышали нарастающий гул и рванули вниз по ущелью. А мы, когда спустились от Зелёной поляны, то узнали место только по перевёрнутому гигантскому камню с рындами, ну… там, где была раньше столовая. Нас сразу эвакуировали в «Туюк-Су»… Кстати, извини, твой песенник  смыло вместе с моими манатками, – немного сумбурно ответила Лена.

Расположенному на высоте 2650 метров в заповедных местах ущелья Средний Талгар на Заилийском Ала-Тау альплагерю «Талгар» в 1979 году исполнилось 40 лет. Именно в этот юбилейный год он и был погребен под толстым слоем спрессованной грязи и камней так, что уже не подлежал восстановлению. Правда, как палаточный, лагерь ещё несколько лет функционировал, но потом и этого не стало…

Альпинист Степан Сущенко в своих мемуарах «Альплагерь Талгар» так описывает случившееся: «Источником селя стало небольшое ледниковое озеро на нижней части морены ледника Крошка. Он стекал с Металлурга и располагался между вершинами Спортивная и Каратау. Накануне сильно потеплело. Несколько дней шел теплый дождь. Это озерцо, расположенное прямо над лагерем, переполнилось водой и через его ледовый край потек тоненький ручеек. На него особо и внимания не обратили. Раньше тоже перетекало. И даже небольшой сель сходил – прямо над лагерем, в сотне метров, много лет высилась беспорядочная груда принесенных этим селем камней. Как оказалось – то было последнее «китайское предупреждение».

Здесь допущена только одна неточность – в названии ледника. Над тем местом, где прорвало озеро, расположен ледник Озёрный, а ледник Крошка находится также справа от реки Средний Талгар, но выше по ущелью и гораздо ближе к самой реке. Я бы не заметил этой описки, если бы с ледником Крошка не были связаны спасательные работы. О них и пойдёт речь.

В погожий июньский день 1977 года мы, новички – пять парней и четыре девушки, возглавляемые инструктором Михалёвой из Ленинграда, поднимались от лагеря по Среднему Талгару к леднику Шокальского. Шли на ледовые занятия, готовясь к восхождению на пик Коптау (4030 м.). У каждого из нас имелись ледовые крючья-морковки, ледорубы, кошки, грудные обвязки, страховочные карабины, сухие пайки, а также привязанные репшнурами к рюкзакам дрова. Всё это в тот день нам не пригодилось.

Когда слева уже отчётливо замаячил ледник Крошка, мы в недоумении остановилась – навстречу нам мчался парень. Вдруг он, наклонившись, поднял с тропы камень и с остервенением отбросил его в сторону. Следом за парнем бежал ещё один, который тоже наклонился и тоже отбросил камень. Что это значит!

И тут всё стало предельно ясно. На носилках, изготовленных из связанных репшнурами четырёх ледорубов, с крайней осторожностью по тропе несли травмированного альпиниста. Мы сменили парней на носилках и медленно двинулись назад к лагерю.

Валерий Ковенский был инструктором в группе значкистов. Показывая приёмы самостраховки ледорубом на леднике Крошка, он чересчур разогнался вниз, и торможения не получилось. Лёд скрежетал о штычок и клювик ледоруба, но скорость нарастала, и Валерий, потеряв управление и всё более разгоняясь, нёсся, расшибаясь обо все камни, попавшиеся на пути.

По рассказу Александра Шевелёва, который порой заменял нам тренера в альпсекции НЭТИ, а здесь был одним из значкистов, делавшим третий спортивный разряд, на огромной скорости Ковенский, врезавшись в здоровенный каменный валун, приостановился на краю обрыва, но группа подбежать к нему не успела. Уже в бессознательном состоянии он свалился с обрыва, и его понесло дальше. Когда беднягу, наконец, выбросило на пологий участок, альпинист ужасно корчился в судорогах.

К счастью оказавшаяся в отряде профессиональный врач Людмила, поплевав на ладони, всадила в него несколько инъекций какого-то наркотика, и в результате Ковенский не погиб от болевого шока, хотя был весь переломан, а правая половина лица была стёсана до кости.

– Он выживет? – взглянув на Ковенского, ужаснулась одна из наших участниц.

– Если в лагере есть мумиё, то должен выжить… – ответил кто-то из бывалых и с отчаянием добавил,  – Эх, сейчас бы его вертолётом, да в Алма-Ату!

Руководивший отрядом значкистов мастер спорта Кельберг не расставался с рацией. Однако вертолёта не предвиделось. Приходилось по неудобной тропе нести на базу явно нетранспортабельного потерпевшего. А что было делать?.. Мне тогда было 18 лет, и я кипел от негодования. Ну, как же так! Человек погибает, а вертолёт не могут послать!

Ковенский к счастью выжил, и со временем даже вернулся в альпинизм. Об этом я узнал много позже от коллеги по НИИ авиации альпиниста Александра Кукеева.

Вторая история, связанная со спасательским вертолётом произошла через год. В рамках семинара по подготовке инструкторов туризма для спортлагеря «Эрлагол» был организован поход через Сумультинский хребет от села Чемал до южной оконечности Телецкого озера. Руководитель кандидат в мастера спорта Александр Филиппов вынужден был сокращать маршрут – из-за обилия снега в горах мы не успевали к контрольному сроку.

На упомянутом семинаре нас учили, что спасательные работы начинаются в трёх случаях:

— если получено известие о несчастном случае;
— если резко ухудшились погодно-метеорологические условия;
— если закончился контрольный срок.

Так сложилось, что в нашем случае имели место все три ситуации, правда, в другой последовательности:

— к контрольному сроку, 21 мая, мы не успели, так как оказались на реке Чебдар, «не подозревая, что на этом пути группу ждёт исключительно сложный и фактически непроходимый каньон» (цитата из Заключения контрольно-спасательной службы);   
— вечером 23 мая погиб участник Андрей Изотов;
— в ту же ночь кардинально испортилась погода.

Поиски пропавшей группы начались только 25 мая, и лишь 28 мая вертолёт МИ-8 доставил группу Горно-Алтайск.

Почему вертолёт не вылетел ни 22, ни 23 мая – известно в деталях. Краткий  ответ на этот вопрос звучит банально: из-за бюрократических проволочек.

Обо всём этом многократно писалось. Как говорится, пора бы уже и забыть, но в 2013 году в «Эрлаголе» происходит новое ЧП. В предпоследний день похода старейшего инструктора Александра Каспера подвело сердце. Было принято решение: второй инструктор с детьми и первокурсниками идут в лагерь сообщить о случившемся, остальные участники продолжают оставаться с пострадавшим. Преодолев за день практически двухсуточный переход, в час ночи гонцы  прибыли на базу.

Тут же собралась тройка: директор лагеря Владимир Мальцев, его заместитель Валентин Гарбузов и я, старший инструктор. Обсудив возникшую ситуацию, решили, что в первую очередь необходимо, вооружившись аптечкой, двинуть с раннего утра к месту ЧП, привлечь на помощь конников. Со мной должен был идти Владимир Сидоров, а братья Виктор и Андрей Фаддеенковы тем временем инициировали поиски вертолёта. Все трое работали инструкторами по туризму.

Практика говорила, что вертолёта можно и не дождаться, а помочь Касперу нужно было как можно быстрее. Было абсолютно ясно: надо срочно что-то делать. И мы бы обязательно отправились на помощь, но произошло то, чего я никак не ожидал.

Так как сна уже не было ни в одном глазу, в четыре часа утра, я пошёл к Валентину Гарбузову за «отмашкой». Однако тот предложил повременить с выходом – ситуация с вертолётом прорисовывалась, и он уже заводил свою машину для того, чтобы ехать на переговоры.

В итоге оставшуюся в тайге часть группы вместе с пострадавшим доставил на базу вертолёт горно-алтайской «Лесоохраны», чьи пилоты имели лицензию на спасательные работы, а, следовательно, и необходимую квалификацию. Бросив все свои дела, спасатели экстренно вылетели из Горно-Алтайска в Чемальский район.

Чуть меньше суток прошло с того момента, когда группа разделилась, а над урочищем Сарысаз, где находились пострадавший и оставшиеся с ним участники, уже закружил вертолёт. Те вначале и не поверили, что это за ними…

Всё дело в том, что на переговорах по вертолёту встретились два офицера запаса и быстро нашли общий язык. Без гарантийных писем, доверенностей и каких-либо других бумаг. Один из них – закончивший военную службу полковником Валентин Иванович Гарбузов, а имени второго к своему стыду я так и не знаю.

В итоге семидесятитрёхлетний Александр Эдуардович Каспер, отлежав после перенесённого инфаркта восемнадцать дней в местной больнице, вернулся в «Эрлагол». Целебная природа Горного Алтая – что может быть лучше для восстановления здоровья! К окончанию сезона он оправился настолько, что на заключительном банкете уже вовсю танцевал и сейчас продолжает успешно работать преподавателем университета и заместителем директора «Эрлагола»

Всё-таки, как много в нашей жизни значит человеческий фактор!