Инквизитор

Нет сомнения в сердце, что светом Господним полно.
Я – костер правосудия перед Божественным ликом.
Оттого от испуга в глазах проходящих от страха темно,
Что на них поднял пламенный взор Инквизитор Великий.

Как прелестна та девушка с рыжей косой на плече.
Жаль ее красоты площадным черномазым зевакам.
Только я перед нею – бездушнее всех палачей
Вижу ведьму по тайным, но истинно-правильным знакам.

Я – карающий бич, что уверенно поднял Урбан.
Ни одной во мне слабости нет – только верность и вера.
Я – для ереси черной смертельный зубастый капкан,
Оттого так боятся меня при дворе лицемеры.

Я молюсь до истертых колен, до прокушенных губ,
До белеющих пальцев на бусинах яшмовых четок.
Усомниться и дрогнуть в решении я не могу,
И любой приговор мой жесток и уверенно четок.

Ненавидят – пускай! Псам Господним любовь – ни к чему!
За плащом инквизиторским стелется шепот «убийца!»
Я наказан отныне, навечно низложен во тьму
Тем, что в юную ведьму однажды безумно влюбился.

Черноглазая девочка в платьице, пахнущем мхом,
Взгляд иглою отравленной точно вонзила мне в душу…
Ты пришла ко мне неодолимым сладчайшим грехом,
Чтобы все свои клятвы во имя твое я нарушил.

Ты меня пожалела – и мир покачнулся вокруг.
Я мужчиной усталым стоял – без чинов и регалий,
И в руках моих тлело живое тепло ее рук.
Ты смотрела в меня не дыша, не таясь, не мигая:

По-змеиному пристально, долго, исследуя суть,
Раскрывая навстречу мне девичье ведьмино сердце…
О, меня никакие молитвы уже не спасут,
Я из храмов студеных уйду, чтобы с нею согреться.

Она пела, и прутья темницы вьюнок оплетал,
Она плакала – дождь колотился в тюремные стены.
Я боялся хоть что-то решить и томился и ждал,
Погруженный в раздумий своих беспросветные тени.

Что колдунья она – в том уверился с первых минут.
Ее губы хранят сладковатый дурман заклинаний.
Как мне вспомнить об этом, когда мои пальцы сомнут 
Белый лен ее юбок, открыв белизну для касаний.

О, я проклят, воистину проклят во веки веков!
Эти черные очи доверчивым взглядом погубят.
Я с высокой горы своей веры пал в шелковый снег
Ее шеи и плеч…
Меня сводят с ума ее губы,

И не важно, что яд в них, что ад в них, что муки и смерть,
Я за это блаженство отрину столпы христианства,
И не в силах уйти, буду как на икону смотреть
На одну эту девочку сквозь времена и пространство.

Потому что в ней больше, чем может мне Бог предложить,
Потому что с ней я – это я, и ни больше ни меньше
Я не знаю, не знаю, не знаю как дальше прожить
Без нее – без единственно нужной и ценной из женщин.

1 ноября 2017 г