Чаша терпения

Чья-то выдумка...
Белое небо над грустью...
Пятипалой руки подозрительный взмах...
Бесконечной вселенной кусок захолустья,
преднамеренно вписанный в космоса крах.
Опостылевший взгляд закуражившей глины,
что скользнул по орбите дырявой Луны...
Лицемерно согбенные бесами спины,
да улыбки зеркальные с той стороны...
Это все - не мираж!..
Не рисунок в прихожей...
И не первый приснившийся школьнику луч...
Мы с Тобой - не родные, мы просто похожи,
словно птицы на фоне разорванных туч.
А могли бы взлететь...
Или даже - разбиться!
Никому ведь не нужен весны аромат,
если все, что сейчас отражается в лицах,
расползается в швах, как паршивый наряд...
И спешить ни к чему.
Слишком резкие ставки
на ответы из вечностью сомкнутых уст...
Я не стану вставать с полюбившейся лавки
ради мира, что пусть и устроен, но пуст.
Какофония страсти на серых колёсах
объезжает свои голубые дворцы,
беззаботно сжигая пророчество Льосы
о воде, что скрывает и рыб, и концы...
Это все - только шрам на виске Инженера,
утончённо забившего вдруг на мигрень.
Смерть...
Волненья...
Любовь...
Суета...
Атмосфера...
Дело в шляпе, надетой тогда набекрень.
Что-то явно не так изначально сложилось,
если первый рисунок утратил сюжет
до того, как змеиная воля случилась,
и свела предыдущую волю на нет.
Шестидневка любви к одиночества планам
расшатала основы творений миров,
и, устроив грядущее в виде экрана,
расползлась по страницам прочитанных снов...
И в сплошных зеркалах, где теряются души,
обессиленный Автор увидел себя
на бескрайних надеждах придуманной суши,
где весёлые куклы о прошлом скорбят...
Никому...
Никому из живущих на кромке
одиноких пришельцев, не верящих в ад,
не остаться к концу эпизодом в потомке,
убежавшем отсюда к загадкам Плеяд...
Но бессмысленность троп не осилит идущий
под прицелом кольца, помещенного в крест...
Чья-то выдумка...
Тёмное солнце из гущи...
Пятипалой руки указующий жест...