вечное странствие

Уже вчера я должен быть на небе,
Ещё вчера под смертью я ходил,
Ещё вчера озябший синий тополь
Мне место подбирал средь вымокших могил.
Такая мгла… Лишь одинокая звезда в небе
К земле изливает гостеприимный свет,
И этот свет своим пленительным блеском 
Дошёл до души моей, сквозь миллионы долгих лет.
Я бросил всё: жену, друзей, родного брата,
Пустился в путь без края и конца,
Оставил на земле суету и дела свои мирские
Оставил даже мать и мёртвого отца.
Пошёл на свет, следом за ним побрёл я    
Прошёл миллионы вёрст, без сна, без еды.
Сгорало сердце моё от одиночества и разлуки,
И стыла кровь от окружающей темноты.
Уже на старости годков, сгорбленным, полуослепшим
Дошёл до тех мест, из которых луч меня позвал,
Но были там лишь клочья бирюзового заката,
Подумалось, что даром прошагал.
Упал, сражённый разочарованием горьким,
Как зверь, я взвыл в безухую пустоту,
Кровавая слеза с моих бесцветных глаз скатилась,
Остыв рубином на морщинистом носу. 
Решился прыгнуть вниз, но небосвод уже закрылся,
И вдруг, услышал нечеловечий глас,
Раскрылись уши и глаза мом прозрели снова,
Когда увидел пред собой иконостас.
На иконостасе том глаза Христа светились,
Лики святых, и образы простых людей,
Там всё в сиянии: сады, фонтаны, сказочные птицы,
Там нет ни грусти, ни тревоги, ни страстей.
Потом мне выбор пал: на веки вечные на небесах остаться               
Своё искалеченное тело в свет целительный обернуть,
Или назад вернуться в выжженные солнцем степи,
Проделав снова этот бесконечный путь.
Тогда смогу поведать людям, что увидел
Смогу с собой захватить кого - нибудь из вас
И я надумал, братцы, возвратиться,
Чтоб повторить сей путь, ещё хотя бы раз.
Ступил ногой на земные васильковые просторы,
А сердце к звёздам рвется из груди.
Кому сказать теперь, что видел, кто поверит в это?
О, Господи! И нет уже к звезде возвратного пути!
Я долго брел, с сумой по белу свету
Не попутчиков, нет, лишь усмешки находил,
Одна, старушка – мать со мной в дорогу согласилась
Сказала,
- Сынок, пойду с тобой, но уже нет сил!
Прощайте все!
И, ты, кладбищенский мужик,
(Петрович звали, вроде)
Прости, что я за труд твой недодал в тот раз,
Пропей с напарником задаток мой, если хочешь,
На камне гробовом, что столиком у вас.