Клара Арсенева. Петербургские поэты

           Вячеслав Ива'нов, Гиппиус и Блок
           Учителями и наставниками были
           Молодой курсистке* на тот срок,
           Революции пока не забурлили.

           Ахматовскою Музою пленив
           Свою душу, тонко зазвучали 
           В ней и женственность, и таинства мотив
           В мире, где порой простор печалей.

           Критик Еникальский** отмечал
           Особую для Клары необычность: 
           «детскость восприятий» и видал
           Некий в том задор и поэтичность.

           Как и Блок с Ахматовой она
           Любовалась Питером не мало
           И подобно им, в свой город влюблена,
           Тему петербургскую писала.

Постскриптум:

           В антологию поэтов-мастеров,
           Ею выбранных, куда входило
           «88 современных стихов» — ***
           Гиппиус стихи её включила.

                31.10.17г.,12.04.23г.
                Борис Бериев

* — окончив гимназию в Тифлисе, Клара поступила на историко-филологические курсы в Петербурге
** — литературный критик начала 20-го века В.Еникальский
*** — "Восемьдесят восемь современных стихотворений" - название сборника под редакцией Зинаиды Гиппиус, изданного в Петрограде в 1917 году.

На картинке — поэтесса Серебряного века русской поэзии  Клара Соломоновна Арсенева-Букштейн
Годы жизни: 1889-1973

                ИЗ   СТИХОТВОРЕНИЙ   КЛАРЫ АРСЕНЕВОЙ

 В ТУМАНЕ ДНИ КОРОЧЕ...

В тумане дни короче,
И зори не видны.
Оттиснул солнце зодчий
На плоскости стены.

Опять о сне возвратном
Старик расскажет мне,
И в переулке скатном
Цветы в одном окне.

Внизу дороги длинны,
Уходят за реку,
И сладок крик машины
Оставшимся вверху.

О, тихий день разлуки,
Он скорби не принес,
Но нет ритмичней муки —
Сойти под шум колес.

Душа свернется к ночи,
И будет тень на мне...
Как солнце любит зодчий
Распятое в стене.
                1915 Москва

    ****

Дорогами лесными тревожный свист машины.
Но насыпь отделили плеснеющей водой.
На лестнице чердачной поставлю два кувшина
Наполненных цветами, из глины голубой.

Кричат лесные змеи, блестят перед закатом,
А в погребе распили старинное вино,
И часто заплывает туманом синеватым,
Холодным и тяжелым чердачное окно.

Лесную голубику развесила пучками
И шкур к зиме купила у финского купца...
Но кто, змееголосый, выходит вечерами
И свищет пса у двери соседнего крыльца?

ЗООЛОГИЧЕСКАЯ ЛАВКА

В витрине улитки и рыбки,
И пять попугаев подряд.
Как рано играют на скрипке
И душу с утра ущемят

И бродят мальчишки без дела
По улице нашей с утра.
До смерти мне все надоело,
Все утра и все вечера.

Опять он приехал и ходит —
Купить червячков, или рыб.
Словами, как прежде, изводит,
И в море-то он не погиб!

«Влечет меня к этому месту,
Но сердце забытой в крови»...
Вчера отравили невесту
На юге, и из-за любви.

ОСЕНЬ

О чем-то давнем и знакомом
Я вспомнить с трепетом могу
О красном дереве за домом
И о конце горы в снегу.

И как в обветренной долине
Бродили редкие стада
И море, море мутно-сине
Взметало зыбкие суда.

И я, прозревшая в молчанье,
В пустынном доме на скале
Читала длинное сказанье
Об остывающей земле.

И о слепом ее стремленьи
Под солнцем вытянуть дугу,
Но о стремительном вращенье
В совсем безвыходном кругу.

И о таком пьянящем свете,
Дающем дереву расти...
И неминуемой комете
В конце безумного пути.

ПЕСНЯ

Солнце, ты близко?
Плечи мои опали!
Стелятся низко
И поют журавли:

Возле порога
Синяя стала вода,
К полю дорога
Смыта и нет следа.

Тонет подснежник,
Ждали так долго весну.
Я на валежник
Руки сложу и усну.

Тихо и сонно
Солнце пошло по воде,
И озаренные
Листья встают на гряде.

Ветры с востока
Косы мои размели.
Очень высоко
Поют журавли.

РАННЯЯ  ВЕСНА

В полях дожди, цветет дорога к дому.
Живет ли он по-прежнему один?..
Уйду с утра, нарву лесную дрему,
Поставлю в старый глиняный кувшин.

Кричит удод за теплой мглой и синью...
Удод, удод, весна еще сыра!
И не обсохли елки за полынью,
И горицвет весенний у двора!

Придет ли он опять с дешевой скрипкой
Играть с утра «Любовную тоску»?
Опять ли я молчаньем и улыбкой
Его и долгим взором увлеку?..

В моем шитье цветы позолотели,
Но я усну в надвинутой тени:
Любовь, как сон, и глубже и тяжеле
В душистые, бессолнечные дни.
                Павловск 1916

СЕВЕРНЫЙ ГОРОД

Каналом обведенный, он обнимал ознобом.
И пыль мешалась с дымом, а дым — с тоской гвоздик.
Мне с сердцем утомленным — он был весенним гробом,
И взор к воде и пыли, бесцветный взор поник.

В канале обводящем он плавал опрокинут,
И золотом тяжелым стекали купола.
И шел в нем тот, кто мною спокойно был отринут,
И шел в нем тот, кого я напрасно прождала.

Как ясно помню — где-то, в сквозных воротах можно
Увидеть было стены надводного дворца.
Я часто в это лето скиталась осторожно,
Чтобы не выдать сердца мерцаньями лица.

НА ДВОРЕ СОСЕДНЕМ ВЫГНИЛА СОЛОМА ...

Ни дворе соседнем выгнила солома.
Мне опять приснился этой ночью ты.
В полдень душный выйду: возле водоема
Свернутые звезды – желтые цветы.

И сказал, смеясь, покинутый вчера мне:
«Вам совсем не пишут: позабыть пора»,
В узкие ворота провозили камни,
И кричали долго с лестниц мастера.

Я почти не вижу – солнце колет веки,
Голову на камень теплый положить!
За оградой просят нищие-калеки...
Разве это надо – непременно жить?

Примечание: стихотворени включено в сборник "88 современных стихотворений" под редакцией Зинаиды Гиппиус (П-град, 1917г.)

СТАЕТ СНЕЖОК ВОЗЛЕ ПНЯ...

Стает снежок возле пня,
Мокнет крыло у меня,
Нос под водицу сую,
Горькую клюкву клюю.

Каплет с тяжелых ветвей,
Ветер острее и злей.
Больше болотца, луна
Рано и низко видна.

Взвоет лиса на нее —
Вот оно все бытие.
Крыльями снег всковырну
И над водицей усну.

Птичьему слуху легко,
Выстрел узнать далеко,
Птичьему глазу темно —
Мох подо мной, или дно.

Примечание: стихотворени включено в сборник "88 современных стихотворений" под редакцией Зинаиды Гиппиус (П-град, 1917г.)

ТИХО ЛЕЖУ В ПОСТЕЛИ...

Тихо лежу в постели,
На кружевах коса.
Пахнет цветами в щели:
Верно, легла роса.

Сомкнуты плотно губы,
Сердце чего-то ждет.
Ночью в окно и в трубы
Море поет... поет...

Утром светло до боли,
К морю песчаный путь.
Сколько в саду магнолий,
Можно от них уснуть.

На побережье знойно,
Скользких найду медуз.
Сердце совсем спокойно,
Или боится уз?
                1911 год

У МОРЯ СПИТ ЗАБОТА...

У моря спит забота
И много, много сил.
Недавно умер кто-то,
Кто голос мой любил.

Волна и сон безлюдный,
В песок ушло крыльцо.
Мне вспомнить было трудно
Знакомое лицо.

Далекий призрак горя,
И скорбь, как сон, легка.
А голос мой для моря,
Для моря и песка.
                Об августе 1911 года

ФОНАРИ ВИСЕЛИ НА УЛИЦЕ НЕДЛИННОЙ...

Фонари висели на улице недлинной,
Дни душистей стали, сумерки короче.
Рыбьими хвостами, всплесками из глины,
Белые фасады разукрасил зодчий;

Выдвинул террасу на пустое взморье,
Вычернил решетки цветников тюльпанных.
Только путь приморский пропадал во взоре,
И свистки кричали в полосе туманной.

Друг светловолосый говорил устало:
«Расскажи о вышках в городе заморском,
Как одна долина нефтью протекала,
И в червонном храме светят желтым воском».