Стих Г. Адамовича Был вечер на пятой неделе...

        Верным признаком значимости поэтического
произведения является желание тут же выучить
его наизусть. И этому желанию, как правило,
соответствует сама структура текста. Конечно,
одни строки как будто врезаются в память, а
другие остаются в качестве вспомогательного
материала или служат своего рода фоном
заявленной интонации.
Первая строка задаёт тон всему
стихотворению. Трёхстопный амфибрахий –
протяжный, напевный – очень часто
используется Г. Адамовичем, примерно в 30%
текстов. Ударение в середине стопы делает
размер равновесным, стабильным и
торжественным.
Именно так, торжественно, можно говорить
о приближении Страстных дней. Лирический
герой находится в состоянии двойного
напряжения и двойного воодушевления. Строгий
пост и весна. И то и другое возвышенно и
гнетуще для шестнадцатилетнего юноши.
Весенний ветер и колокольный звон будоражат,
бодрят и тревожат.
Enjambement rejet в первой строфе
цезурирует смысловые части картины,
обозначенные композицией, отделяет внешний
мир и душевное состояние молодого человека.
“Больно в груди” от предчувствия новой жизни.
Всё впереди: любовь, друзья, открытия, счастье.
Но в то же время впереди и полная
неизвестность, отсюда робость и страх перед
этой новой жизнью, перед будущими
испытаниями и, возможно, поражениями.
Вообще, в каждой строфе enjambement
в той или иной форме призван разорвать
привычную ткань амфибрахической просодии,
внести напряжение, тревогу, беспокойство
в ритмику как основные подготовительные
 мотивы для кульминационного трагического
аккорда.
Нужно отметить и то, что последние фразы
каждого катрена “предчувствуя жизнь впереди”,
“и шляпу срывал с головы”, “сухой, будто кольта
разряд” не только максимально эффектны
стилистически, но и семантически выверены
и оправданы. Каждый раз подводится
промежуточный итог.
Центральное событие в жизни лирического
героя описано в третьей строфе. Это –
“незабываемый взгляд”. Структурно
стихотворение распадается на две части –
до “взгляда” и после, т.е. мы наблюдаем
структурный параллелизм.
Шестая строфа – не что иное, как итог,
подведение черты. Последняя строка
возвращает читателя к началу стихотворения.
Образуется своеобразное кольцо: сюжетное
и смысловое. Роковая встреча не прошла
бесследно. В воспоминании она снова предстаёт перед
взором героя как неосуществившаяся мечта,
как потерянная возможность. Он постоянно
сравнивает идеализированный образ с
реальностью.
Технические детали подчёркивают нюансы
господствующего настроения. “Незабываемый
взгляд” можно воспринять как метрическое
нарушение. На шестисложное слово неизбежно
выпадает два ударения. То же самое можно
сказать о четырёхсложнике “оторопи” в пятой
строфе. Но в данном случае эпитет
“незабываемый” выбран автором, что
называется, несмотря ни на что, не смотря на
явно ощутимый фонетический диссонанс.
Начиная с первого фиктивного ударения, мы
вынуждены читать всё слово по слогам, что
неизбежно растягивает строку дальше пределов
метрической обусловленности. В свою очередь
эта разрядка фразы акцентирует внимание на
главной проблеме лирического героя – на
судьбоносной встрече и её катастрофических
последствиях.
Нет никаких указаний на то, чей это взгляд,
нет ни подробного, ни беглого описания
человека, которому он принадлежит.
Дальнейшие предикаты устанавливаются самим
читателем и могут быть ограничены только его
воображением.
С третьей строфы усиливается
импрессионистическая манера письма,
присущая акмеизму. В последующих четвёртой
и пятой строфе фразы обрывисты, мысли
фрагментарны. Такая стилистика, особенно
рефренные “но мёртвое сердце моё”,
приближают к неминуемой развязке, не столько
сюжетной, сколько психологической и
мировоззренческой.
Заключительный катрен не лишён
трагического пафоса. Противоречие между
реальностью и мечтой не разрешилось. Просто
жизнь лишилась мечты.
Пессимистический вывод, который делает
 автор, безусловно, удовлетворит немногих.
Но высокохудожественное произведение тем
и отличается от низкопробных поделок, что оно
не угождает обывательскому вкусу, оно
рассчитано на взыскательного читателя.
Взыскательный читатель ждёт в той или иной
степени катарсического эффекта от
произведения искусства. И он действительно
 облегчает свою душу во время чтения
стихотворения, так же как верующий
облегчает свою душу во время молитвы.

27.10.2017