Сказка про Ивана 3 Часть 3

После дел таких Иван
Часто стал смотреть в стакан.
Водку пил не для покоя,
Пил её за упокои,
Чем себя ожесточал.
Очень сильно он серчал,
Что она горька на вкус.
Выпив, мрачно морщил ус.
Пил частенько с Домовым,
Подружившись, но на вы
В пьяном виде величал.
Вы один, мол, величав
В этом жалком гнусном сброде,
Окружающем народе.
Раз, набравшись очень крепко,
Слушал Домового эпос.

День-деньской в одних заботах.
Ну и как тебе охота
Напускать заразы разной.
Это ж так однообразно,
До навязчивости душно
И кому всё это нужно?!
Вот мы пьём с тобой, Ванюша,
Что ж ещё? Но ты послушай.
Я в строении любом
Нахожу свой кровный дом.
И нашёл совсем недавно
Уголок предельно славный.
Как-то ночью, отдыхая,
Я, тихонько подвывая,
Вылез выпивку просить
И оставил эту прыть.
Понимаешь, в покрывалах
Чудо женщина лежала.
Даже я, с времён лесных
Не совсем смотрю на них,
Тут, как филин, загляделся
И во мне проснулось детство.
Чу, а рядом с ней мужчина
Спит, как дохлая скотина.
Тут она его толкать,
Он невнятно бормотать.
Я неделю наблюдал
И такого повидал!
Звать её – Фродита, вроде.
Сколько ж мужиков к ней ходит?
Вот уйти, тут не уйдёшь,
Тут скорей на ней помрёшь.
Я – не Леший, я – не борзый
И меня спасает возраст,
Но и я в урочный час
Обнимал её не раз.
Хороша она, в охотку…
Вылил жадно водку в глотку,
Рожу скорчил, хлеб нюхнул:
Да-а, ну ладно. Караул
Возле бабочки положен.
Пару евнухов у ложа,
Даже мало, так тревожен
Сон её. О, Боже, Боже!
Сон – не сон, а карнавал…
Юрк и за стеной пропал
Он исчезнувшим сомненьем,
В то же, протрезвив, мгновенье
Ваню ставит одного
У стола. Швырнув в вдогон
Собутыльника бутылкой,
Чешет пятернёй затылок.

Где найти теперь Венеру,
Чтобы успокоить нервы?
Этот вшивый труболаз
Юркнул на восток, как раз
Там ей ставил особняк.
Три версты – такой пустяк
Лешему, а Домовому,
Да такому деловому?

Плащ объял его кругом,
В кепи с длинным козырьком
Торопливо, не бегом,
Ваня покидает дом.

Млечный путь и путь не млечный.
Никого и ветер встречный.
Полчаса и ключ в замке
Тишиной дрожит в руке.
Поднимаясь тенью в спальню,
Отгоняет страхи сталью,
Что слилась с ним воедино,
Он стальной, как и пластина.
 Шаг остался до прекрасной.

Может, страхи все напрасны?
Оправдают заблужденья
Воровское поведенье
Пред невинными глазами?
Стоп! Иду, как на экзамен
Совести её, а можно?

Сердце задрожало, с дрожью
Ваня тут же пошатнулся.
Раз шатнулся – звук проснулся.
Кто-то прыг в окно мгновенно,
Вот что стоит шаг неверный!
Голос милый удивлённо:
Вы?
       А он испепелённый
Смотрит молча на фигуру,
Достаёт флаконец бурый,
Поболтал, поднёс к глазам,
Повертел, потом опять
Взял его и буркнул:
                Ять!
Всё прощать?! Ну, нет! За дело!
Помещу я в ваше чрево
Сифилис, да гонорею,
Трихомоноз. Брадобрею,
Чтоб работал острый нож,
В ней особенную вошь
Рассажу, как в заповедник,
Чтоб охотники безвредно
Не стреляли в красоту,
Раз тебе невмоготу.
Чтобы промысел на страсти
Для желающих был счастьем,
От которого они
Бурно б восхваляли дни
Встречи с некой Афродитой,
Пусть хватают паразитов,
Получая наслажденье
В райском этом заведенье!
Напустил чуму, холеру,
Вот теперь пущу Венеру!

Если всё не так, как надо –
Это всё совсем не надо.
Кто не жил, не знает ада,
А в аду и жить не надо.
Если есть на свете радость,
То не в смерти – в жизни ада.

Ваня, сам с собою споря,
Зачерпнул кусочек горя,
Раскрошил и стал кидать,
Но не бросишь, вот беда,
Крохи горя никуда,
Ни туда и ни сюда,
Сколько б не вложил труда.
Он в тоске, иль он с испуга
Потерял часы досуга.
В нём бушующая вьюга
Извергала криком ругань.
В комплементах всякой встречной
Отдавал себя под вечер
И не делал им отличий,
Было просто безразлично.
Он сначала их считал,
Но потом считать устал
Сколько было симпатичных,
Сколько было неприличных,
Что, напортив девок кучу,
Стало, да и было, скучно.
 В чистоте его манжет
Дальше движется сюжет.
Он, как филигранный кучер,
Но маршрут нет, не изучен.
Бросил всё и всё сначала –
Хорошо ему не стало.
Было плохо – стало хуже,
Вывернул себя наружу,
Окунул в чистейший спирт –
Всё блестит, но всё болит.

С километр поймав гадюк,
 Яда нацедил бурдюк.
Крякнул:
                В рот бы всё пошло!
Солнышко едва взошло,
Мягкий коврик травка стелет,
Птички льют так нежно трели,
Ветерок его ласкал,
Ваня выпил и упал
На зелёную траву.
Час прошёл.
                Ещё живу? 
Есть же мерзкие гадюки,
Отравить не могут.
                В муках
Обрыгал гектара два,
Где пожухла вся трава.
И дошло до бедолаги,
Что спускать не время флаги,
Чтобы жизнь свою понять,
Нужно Марью отыскать.
И пешком по белу свету
Он пустился за рассветом.

Береги ты с детства нервы.
Был последним – станешь первым.
Если новость вам не новость,
Значит омут вам не омут.
Но о том, что всюду мель,
Головой кивает хмель.
Обойди земную сферу
И найди свою Венеру
И не верь чужому слову,
Даже другу домовому.
Для того даны нам сутки,
Чтоб цвели в них незабудки.