Мы ваши братья и сестры

     Белые птицы слетелись сразу же, как только открылась дверь и крыльцо осветилось из дома ярким светом. Подобно огромным причудливым снежным хлопьям, беззвучно спустились они с ночного, усыпанного звездами неба в высокую траву, по которой от ветра, поднятого их мощными мягкими крыльями,в разные стороны разбежались шуршащие, как шелк, волны.
     – Ка-а! – говорили птицы и вытягивали шеи, низко склоняя их к земле. – Ка-а!
     Так они приветствовали девушку, которая темным силуэтом выступила из светлой внутренности своего жилища и, сев на ступеньки крыльца, принялась отламывать кусочки хлеба от буханки, лежащей у нее на коленях, и бросать их в траву. Птицы с радостным гомоном подхватывали гостинцы и проглатывали, запрокидывая головы. Они не ссорились из-за лишнего кусочка, потому что знали, что хватит всем, а если даже и не хватит, то ведь можно будет попросить еще.
     Ночь была тихая, очень теплая и светлая. Высоко в небе стояла полная луна, а под нею во все стороны, насколько хватало глаз, простиралось море высокой, вечно шепчущей о чем-то травы – она пахла медом, ночными цветами и звенела тысячами голосов кузнечиков. Легкий ветерок перебирал остриженные до плеч русые волосы девушки, и они послушно рассыпались от малейшего прикосновения его нежных тонких пальцев.
     – Ка-а! – говорили птицы и вытягивали шеи. – Ка-а!
     Так они благодарили девушку за угощение.
     Она стряхнула с коленей хлебные крошки и поднялась со ступенек.
     Тотчас же на крыльце появился юноша ростом чуть повыше девушки, красивый, стройный и темноволосый. Он аккуратно прикрыл за собою дверь, и крыльцо сразу погрузилось во мрак, который казался очень густым после яркого света.
     Белые птицы бесшумно взлетели, широкими кругами стали подниматься в огромное звездное небо и скоро потонули в нем, слились с его мерцающим фоном.
     – Мы ваши братья и сестры! – прилетел откуда-то из темноты едва уловимый для слуха шепот, больше похожий на шелест ветра.
     Юноша тихонько засвистел. В ответ на его свист издалека донеслось радостное лошадиной ржание и послышался топот копыт. Он приближался, становился все громче, и наконец из темноты возникли два великолепных белых коня. Они мчались, волнуя море травы, словно сотканные из лунного света, и тихо ржали, приветствуя брата и сестру.
     Кони остановились у крыльца, и юноша и девушка радостно обняли их за крутые, сильные шеи. Мягкие теплые губы животных бережно взяли из рук девушки хлеб.
     Из-под крыльца появилась большая, лохматая, заспанная собака. Она встряхнулась, зевнула, загнув крючком свой широкий влажный язык, почесалась задней лапой. Девушка достала из кармана брюк кусочек сахару и протянула его на ладошке. Собака радостно слизнула лакомство, похрустела, разжевывая его, а потом бросилась на грудь сначала девушке, потом юноше и по очереди лизнула их в щеки.
     – Поехали? – спросила девушка у коней.
     Те тряхнули гривами в знак согласия.
     Юноша и девушка легко вскочили им на спины, и кони понеслись через море травы, словно не касаясь земли копытами. Собака с веселым лаем мчалась за ними, подпрыгивая, как разыгравшийся щенок. Юноша и девушка скакали, почти лежа на спинах коней и крепко обхватив руками их шеи. Струи встречного воздуха гудели над ними торжественно, как трубы органа, а луна летела где-то сбоку, не отставая ни на шаг...
     Они остановились на низком, поросшем травой берегу спокойной реки – настолько спокойной, что движения воды совершенно не было заметно. Река была не очень широкой. Над противоположным ее берегом мрачной стеною темнела высокая железнодорожная насыпь, с которой долетали запахи мазута и нагретых рельсов. За насыпью ничего невозможно было рассмотреть – там было совершенно темно, словно ту местность луна не в силах была осветить.
     Юноша и девушка спрыгнули с коней. От воды тянуло прохладой и пахло тиной. Самозабвенно орали лягушки и время от времени всплескивала крупная сонная рыба. Искорки светлячков вспыхивали в траве то там, то здесь. Пищали комары. Один комар сел юноше на руку и задумался.
     – Ну, что же ты? – улыбнулся юноша. – Укуси меня, ведь тебе этого так хочется! Давай, я не обижусь!
     Комар дернул лапками, словно пожал плечами, потер свой хоботок и взлетел, так и не укусив.
     – Мы ваши братья и сестры! – тихо прожужжала комариная туча и отлетела подальше.
     Юноша и девушка засмеялись, скинули с себя одежду и побежали в воду. Кони медленно вошли вслед за ними и, стоя по брюхо в реке, стали пить. Собака тоже немного полакала и растянулась в траве – она вообще не любила купаться.
     Поплескавшись вволю, юноша и девушка выбрались из воды и тоже улеглись в траве. Легкий ветерок, ласкаясь, сушил их тела.
     Внезапно откуда-то издалека донесся грохот, земля задрожала, и на насыпь влетел поезд. Он мчался, бесконечно длинный и мрачный, громыхая по рельсам своими бесчисленными колесами, и хотя все вагоны были пассажирские, ни в одном окне не маячило ни огонька. Несколько раз вскрикнул далекий уже локомотив, а вагоны тянулись еще несколько минут, пока наконец не блеснули красные огни на последнем из них. Шум постепенно утих, и опять стали слышны кузнечики.
     – Куда он едет? – тихо спросила девушка.
     – Не знаю, – ответил юноша.
     – Мне всякий раз становится жутко, когда я его вижу.
     – Мне тоже.
     – А что там, за насыпью?
     – Земля...
     – Но мы там никогда не были.
     – И незачем. Там злая земля.
     Они несколько минут полежали молча – облачко грусти накрыло их обоих.
     – Нам уже пора домой, – сказал юноша, поднимаясь из травы. – Скоро начнет светать...
     – Да, конечно, – согласилась девушка и стала одеваться.
     Небо уже чуть-чуть посинело, когда они подскакали к крыльцу дома. На прощание кони тряхнули гривами и унеслись в неизвестные дали через море травы.
     – Мы ваши брат и сестра! – крикнула им вслед девушка, махнула рукой, и в ответ ей донеслось далекое ржание.