город, распаренный, в пыли и крошках

так уже было?

горит горизонт, город, распаренный, в пы'ли и крошках, мы отправляемся в дальний полет, землю меняем на алое солнце; там, говорят, золотые моря, небо, блестящее, выстлано медом, россыпь алмазов стегает причал трех океанов и камни в подножье, там, за лазурным туманом, мечты после щелчка опускаются в руки

если спуститься по просеки вниз, можно под полночь на нимфу наткнуться, слышатся песни их — глубже, в лесах; ветер доносит сказанья о душах, будто бы всем предназначено в дар здесь обрести покаяние, в лучших шелковых тканях ходить по песку, святостью вымазав тонкую кожу

нам говорили:

— светила все лгут, жаркий огонь за пределами — божий хитро продуманный фарс-маскарад, чтобы глупцов и грешливых отвадить, если пробиться за хрупкий наряд, взору предстанет волшебная правда

там, под вершинами двух пирамид, ждет не дождется спасителей жрица, в метрах под землю гробница стоит, тот, кто откроет, навечно простится с муками жизни, мирской суетой, силу вберет и правителем станет

мы отправлялись в далекий полет, бредили сказкой, мечтали о славе, было нас тридцать всего в корабле, тридцать несчастных, отправленных в космос, двадцать сгорели при высадке, шесть нимфами были разодраны в клочья, трое пропали, куда — не пойми, я же побрел по дороге к долинам, часто клонило заснуть, и в груди лопался воздух скрипучей пружиной

позже я вышел к какой-то реке, там, в отражении, теплилось пламя, в нем обрисованный женский портрет, губы призывно раскрыты — приманка, только напиться хотелось до слез, горло иссохло, растрескалась кожа, плюнул на страхи и в воду пополз

муть на глазах, в голове, невозможно двинуться даже обратно — назад, тело в секунды застыло, как камень

вынырнул с криком — вокруг тишина, толстые стены из плит ни то давят, то ли хотят истереть до костей, челюсти клацают близко у шеи, выбрался выплыл, и вот, наконец, у алтаря, опоясавшись змеем, хрупкая девушка: в пальцах венец, тянется ближе

и шепчет, касаясь:

— милый мой, милый, двухсотый мертвец, если хотел покорить это царство, стоило брать на корабль любовь, искренность, правду и много везенья

— милый мой, милый, попробуй еще...

тает распаренный город под пеплом, мы отправляемся в дальний полет, землю меняем на алое солнце; там, говорят, золотой горизонт, небо, блестящее, выстлано медом, россыпь алмазов стегает причал трех океанов и камни в подножье, там, за туманами, прячется рай, каждый в нем сыщет могущество божье...

так уже было?

смотрю на панель, перебираю в карманах монеты, страшно немного, садимся на мель, дует с залива полуденный ветер

— милый мой, милый, трехсотый мертвец, — слышится всюду, звучит на подкорке

я открываю глаза
не конец?

город, распаренный, в пы'ли и крошках...