24 мая

Двадцать четвертого мая
Ехал в Жулебино я
От тесноты не страдая
Стоя, конечно, друзья.

Было часов восемнадцать,
Проще пожалуй - час-пик,
Жены уж ждут домочадцев,
Ехал домой без гвоздик.

Рад, что в вагон я пробился
Скромно в сторонке стою,
Возле дверей поместился,
Гимны метро я пою:

«Как хорошо, что на свете,
Есть такой транспорт – метро,
Можно доехать и к Свете,
Конструктору можно в бюро».

Так потихоньку мечтаю,
В тихом своем уголке,
Соседке не наступаю,
На туфли на каблучке.

Доехали до «Пролетарской»,
Стоим минут может быть пять,
В вагоне уж шепот бунтарский:
«Сколько же можно стоять?»

«Мужчина, вы давите сильно,
Нельзя так на двери давить,
Вести себя надо вам стильно,
И не показывать прыть, -

Девушки голос раздался, -
Двери не надо ломать,
Конструктор немало старался,
Нечего здесь психовать».

Парень видать застеснялся
И на платформу шагнул,
Молча повиновался,
Только слегка лишь вздохнул.

Как же в Японии трудно,
Там даже есть толкачи,
Очень порой многолюдно,
Дежурят в час пик там врачи.

Не обижаются люди,
Ехать то хочется всем,
Иначе домой на верблюде,
Прийдется плестись в свой эдем.

Из репродуктора голос
Мужской неожиданно строг,
Не ожидаешь ведь подлость,
Вот вам такой номерок:

«Вагон всем покинуть немедля,
Поезд уходит в депо!»,
Не торопясь, люди медля,
В двери, как будто в сельпо

Освобождают пространство,
Станция не огород,
Если все это – крестьянство,
То вам на переход.

Вышли тогда на платформу,
Плотно друг к другу стоим,
Скоро ль вернется все в норму?
Уже никуда не спешим.

А поезда все приходят,
Но они также полны,
Дальше спокойно уходят,
Мы здесь обречены.

Так поездов может восемь,
Я пропустил не спеша,
Главное в этом вопросе,
Чтоб отдохнула душа.

Все успокоилось скоро,
Люди уехать смогли,
Как хорошо, что наш город,
Здесь в самом центре земли.

Как замечательно право,
Что мы имеем метро,
Любая поломка – забава,
Как же нам всем повезло.

Двадцать четвертого мая
Ехал в Жулебино я,
Об этом сейчас вспоминая
Вам сообщаю, друзья.