Будучи маленькой, я не боялась огня

Будучи маленькой, я не боялась огня.
Мама вздыхала – мол, трогай, но будет больно!
Каждый новый ожог рос будто бы для меня,
Вздымался водой под пузырем огромным.
Я их полюбила, это были мои друзья,
Что-то вроде новых ручных животных.
И утвержденье, что трогать огонь нельзя,
Давало лишь ощущенье странного дискомфорта.
Потом я росла, росла вместе с моими ожогами.
Росла незаметно площадь квадратов кожи.
Росла уверенность в том, что Богу – Богово,
Мне – новый ожог гортани взамен мороженого.
Рос болевой порог на пару с образованием,
Я уже знала что-то про электричество.
Новые знания – как новообразования,
Впечатляющие качеством и количеством.
И однажды меня убило током.

Меня шандарахнуло так, что летели искры,
И обгоревшее тело долго еще летело.
Увидев его, врачи удивились искренне
Страшной жизнеспособности мертвого тела.
И обвиняли меня: мол, чего ты ходишь?
Тебя уже нет даже документально!
Тебя породила волна подростковой моды,
Фантазии писателей-дилетантов!
Я закрыла за ними дверь и стала жить дальше.
Поставила чайник и вроде бы что-то съела.
Близким сказала, что просто была на даче
И, кажется, слишком уж обгорела.
А под мои окна стекались целые делегации,
Люди бросали камни, тряся транспарантами,
Будто они разорились, вкладывая в облигации
Моего банка, точнее тела, не получив гарантии.
И крупными буквами: «Гоу хом, Москва для живых!»
Я лучше свалю в тот дом, чем буду одной из них.

Я стою, осыпаю хлопья сгоревшей кожи,
Порой снимая целыми лоскутами.
Не вижу смысла, и цели не вижу тоже,
Но цветы поливаю – я ссорилась не с цветами.
Смотрю, как они спокойно вбирают влагу,
Разворачивают головки, глядят в глаза.
Быстровоспламеняемые, тонкие, как бумага, -
Слушайте, мне так много
надо вам
 рассказать.