Маразм неконвертируемой жизни

Седьмое Ноября уже не праздник,
но память в сверстниках пока ещё жива,
какие бы не вили кружева,
в какой бы не загнали бы заказник…
я отношусь с упрямым равнодушием
к событиям 1612 года
и понимаю тех, кто с благодушием
отводит взгляд к вершинам небосвода…

- Есть русский праздник «Хули дэй…»
- День единения народа? Застолье будет?
- Без гостей… но пьянка будет… и СВОБОДА!!!

Здравствуйте почтеннейшие россияне и уважаемые выходцы из России. Четвёртого ноября по-новому (22 октября по-старому) в очередной раз на освобождённых из-под ига Коммунизма землях Российской Федерации будет православный праздник для всех. Праздник Казанской Бога Матери. И для мусульман будет, и для иудеев, и для буддистов, и даже для католиков. И для неверующих будет. Поляков в этот день мочканули. На своей территории. В семнадцатом веке. А в двадцать первом радуемся. Они, поляки, памятники нашим сносят (в этом нашем веке), а мы им знай, мол, наших! Три дня гулять будем. Праздновать. А 7-го Ноября на работу пойдём. 7-е уже не праздник. Голодные конармейцы Буденного в гробах перевернутся, сытые Зюганов и иже с ним под красными транспарантами очередную кричалку проорут против антинародного правительства, а я выпью рюмашку за Рюриковичей, за ленинцев, за ельцинцев… и пусть им всем земля пухом …
молодёжь шестидесятых
устарела дружным скопом,
упразднили вместе взятых,
заменив «старьё» флэш-мобом…

нет! невозможно нас списать,
а кто ж тогда поднимет чарку
и к тосту приобщит ремарку:
«Давай за батьку и за мать»?
их жизнь осталась, после смерти,
в том судьбоносном «Октябре»,
мы это помним, мы их дети,
и помним брешь в календаре…

у нас в тумане перемен
общенародного ненастья
проклюнулись маржа и хрен…
и штрих-пунктиром контур счастья
потом привычной вереницей,
строго в затылок, друг за другом,
как рыб косяк, как стая птицы,
лицом к лицу, зад в зад и цугом
пришло количество людей
на русский праздник «Хулидей» …

князь Минин, мещанин Пожарский,
и Божьей Матери икона
на тот флэш-моб тотемной пляски,
взирали из-за спин ОМОНа
и удивлялись: «Неужели
за пять веков не поумнели?»