Мам

Мам, мне только 20, а живется уже на сорок.
месяцы напоминают мертвую петлю американских горок,
Дни похожи друг на друга, вечера - на сводки местных новостей.
выходные не приносят ни радости, ни смеха, ни званных мною гостей.

Мне не пишется уже год, не плачется сутки,
Не смеется целый июнь и не целуется где-то с полгода.
Я не помню, как строить мальчикам глазки, как громко на пьянках рассказывать шутки,
Как танцуется и поется, как умеет на здоровье влиять погода.

Готовить некому, хотя ты знаешь, что умею.
Только ною, вожу себя на метро, зарабатываю и болею.
завариваю чай всегда в одну кружку, по пять раз с одной заварки.
Не помню, когда соглашалась на приглашения, кому заворачивала подарки.

Ты просишь меньше курить, а лучше закончить с этим вовсе,
Поменьше пить и заняться делом.
Только не пьется уже давно-разве только в сон клонит после.
Я стала живущим по плану и времени мясом, костями, в общем-то телом,

Который помнит все даты оплаты за коммуналку и съемную,
Который и страдает -то только от того, что не может найти кого-то сильнее.
Я правда не помню уже себя выспавшуюся или влюбленную.
А если и вспоминаю по фотографиям, то становится опять неприятнее и больнее.

Но если ты звонишь, то всегда говорю, что все хорошо и в порядке.
Я же помню, у тебя и так сердце, тебе нельзя о важном, о наболевшем, вот в общем именно о таком.
Могу только пожаловаться на дожди, что тут стоят неделями, или про мозоль на пятке,
Что по учебе завал и про трещину, что надо закрасить под потолком.

Как там мой город?Такой же простой?Все также смеется без причины?
Как там мои ребята? Повзрослели? Женились? Уже, наверное, совсем мужчины?
Возвращаться не хочу, не подумай, но до сих пор как-будто не попрощалась, что-то оставила, забыла выключить из розетки.
Тянет, ноется, вспоминается запахом пирогов на все 9 этажей из квартиры соседки.

Тычется в фотографии, упирается в его шмотки, песни, ухмылки, похожий голос,
Расстоянием колется, распадется в пиксели, кучу расплывающихся полос.
Они ведь не глупые, я правда знаю, чувствую, настоящее многих прочих.
Только их толкнуть надо, уколоть, напомнить, они же борзее многих гончих,

Чувствительнее многих здешних, просветленнее многих певчих.
Только я им не наставник, уже не голем,
Ведь проще заливать все это песнями, алкоголем,
Не вспоминать, не натыкаться на сердцевину, на остриё.

Ведь они не моё уже, мам, они уже не моё.
Моё теперь торчать за ноутбуком, пока белые ночи не перестанут мешать ,
Возвращаться домой, когда молишься успеть не последний троллейбус, по пути успевать дышать,
Не забыть выпить лекарство утром, не вздумать его перепутать с другим или с кофе смешать.

Страшно, что мечтается теперь совсем о малом, о небольшом.
Чтобы ты подоткнула одеяло, закрыла на утро форточку, помирилась с отцом.
Чтобы чаще смеялась мне в трубку, чтобы плачь мой был тебе на удивленье, а лучше вовсе бы незнаком,
Чтобы могли как детстве готовится к новому году за час, вприпрыжку и кувырком.

Ты прости, если слишком честно и слов битком,
Прости ,если часто чувствовала, как пальцы и волосы пропитаны табаком.
Ты только прочитай это и спокойней дыши.Аккуратно так и ровно дыши.
Ты всегда обижалась, что тебе нет стихов,
ну так вот.
Держи.