Подольским романтикам

Не ведали седел, не знали узды
сыны могилевской подольской гряды,
табун жеребят презирал удила,
пусть слева - обрыв, а правее - скала.
Летели навстречу сюжеты из юных страниц,
башку вешняками* срывало с ключиц,
и жизнь – долгота, широта, не отсель и досель,
а смерть – ерунда, лишь всего параллель.
И басом рычала седьмая струна,
не знали времен, чтоб - одна тишина.
Рюкзак тяжеленный, душа – налегке,
и нить Ариадны тугая зажата в руке.
И травы по пояс, - полянка в лесу,
костер и брикетный гороховый суп
в жестянке, картошка-зола, колбаса,
и звезды, и ночь, и летят, и летят небеса,
и кружка с игристым молдавским вином,
и чай в котелке с закоптившимся дном.
И сосны кружат, словно в вальсе, когда
она, наконец, отвечает, потупившись – Да!

…в цвету абрикосы, хмельной перепляс
над липой – жужжащий медовый спецназ.
Моя ойкумена - замечтанный край,
сейчас ты похожа на брошенный рай.
Родной могилевский распадок и Днестр, -
ты детства страна, ты извечный мой крест.

* - от слова «вешний», резкий весенний ветер.