VIII. Ещё посмотрим, кто лишний третий! Гасконец

 (предыдущий фрагмент «VII. Любовная интрига д'Артаньяна и тайна Атоса»
        http://www.stihi.ru/2017/10/21/7441)

...Чернильницею Шарль гордился медной,
а перья, забываясь, часто грыз:
чернильной дегустацией (не вредной)
во вкусах не менял он свой каприз...

«...Давно ношу я шляпу, а     берет     мой
с     наивностью     ушёл. Страсть – не корысть!
Я вовсе не такой уж бесхребетный!
Чёрт, душу мне... не поколебли, брысь!

Богат шанс околеть, но я – за бедный.
Горгону укрощать зря не берись!
Не видя судьбоносный знак запретный,
напрашивался к дьяволу на приз!

Подковный ряд менять ли на каретный?!
Стремглав переведу коня на рысь
с подковой счастья мимо злых актрис!
Явлю горячий облик не портретный!

Ещё     посмотрим,     кто тут лишний третий!
Не быть вовек  грозой мне змей и крыс
и лучшим мэтром в жанре интермедий, –
подумал д'Артаньян, гасконский лис, –

коль самой злой, коварной в мире леди
убойный не сварганю я сюрприз!
И вскоре от моей незримой плети
Горгона станет гневаться на бис»! –

загадочно-ехидно улыбаясь
и новый задавая кувырок
интриге, отклонялся Шарль, а палец
отчёркивал слегка ряд новых строк.

Ревниво-напряжённым острым взором
следила Кэт за мимикой писца.
Ох, как хотела гневным ревизором
она раскрыть секреты письмеца!

Не зря субретке подал самозванец
ещё незапечатанный пакет.
Записку жадно выхватила Кэт –
с послания сошёл досадно глянец!
Лишь со второго чтения румянец,
что личика её давно не жёг,
коснулся исхудавших бледных щёк,
прополз по ним спешащею улиткой.
Субретка, испытав счастливый шок,
как будто ей потрафил женишок,
вновь расцвела и взором, и улыбкой.
Сжёг за собой мосты он, иль не сжёг,
подруга быть способна многоликой,
отзывчивой по первому же клику.
В    минуту    расцвести он могла!
Любви с ней посвятить бы много глав...
...Кэт, раздеваясь, как при муже, лихо
(при этом и     письмо     расцеловав),
из скромного бутона стала розой.
Умилившись такой метаморфозой,
герой, свою вальяжность сам поправ,
субретке    подтвердил,    что с леди борзой
намерен поступить, как пишет «граф».
               .            .            . 
Едва    ли станет лучшая из женщин,
с добрейшим сердцем иль наинежнейшим,
жалеть своих соперниц по любви.
Не думаете ли иначе Вы?

С момента ль написания,    теперь     ли,
письмо предметом стало ключевым.
Эх, знала бы миледи, что за перлы
лежат в письме, в подделке      то    бишь, но
и с жадностью, и с редким нетерпеньем,
набросилась хозяйка на письмо.

«Сама с собой отныне не в    ладу     я! –
миледи пнула ножкой табурет. –
Однако ж мозг какого обалдуя
мог для меня отправить этот бред»?!
Уже с начальных строк ей стало дурно.
Сама себе и чтец, и референт,
успев прочесть значительный фрагмент
почти в манере мозгового штурма,
миледи побледнела и в момент
бумагу резко смяла. Некультурно
комочек шмякнув     об     пол, госпожа
морально     стала, если не фактурно,
похожа на колючего ежа.

Когда бы в каждый глаз ей по ракете,
от взора леди дрогнула б страна…
Письмо лежать осталось на паркете,
а в леди пробуждался сатана.
В её глазах увидела гнев Кэтти
такой, что побледнела и сама –
надеждой скрыться лишь и спасена.
Повисли руки девушки, как плети.
Не вдруг похолодели жилы Кэтти,
как будто бы сковала их зима.

Когда вернулся к леди вновь дар речи,
она спросила: – Чьё это письмо?!
Служанке     отбежать     бы недалече…
Кишки скрутило – стало в них тесно.

Закончился для Кэт период фарта,
когда был риск с везеньем совмещён,
иль можно побарахтаться ещё?
– Я вновь вам принесла ответ де Варда, –

промямлила служанка еле внятно.
Озноб пробрал бедняжку под плащом.
Хозяйке захотелось, вероятно,
списалось всё на ошибку, но клещом

в мозги ей въелось нечто. Ох, и      гной     же!
– Нет, этого не может быть… не может!
   Не может быть столь дерзким дворянин,
   когда он не законченный кретин! –

заметно было, что красотку гложет
червь мании, и даже не один. –
   Нет, верить бреду этому негоже!
   Иль этот граф – скотина из скотин,

    иль что-то про меня     узнал     он. Что же?
Вдруг леди передёрнуло до дрожи.
– Узнал! Хамит, считая, что он прав…
Красотка смолкла, вдруг заскрежетав

зубами, словно заработал жёрнов.
Лицо вмиг стало серым, искажённым.
Её ход мыслей собственный взбесил,
и леди в кресло рухнула без сил.

Кэт, думая, что леди без сознанья
(мол, насмерть огорчил де Вард, каналья!)
пыталась расстегнуть на ней корсаж.
Хозяйка не дала войти ей в раж

и встрепенулась: – Прочь! Как вы посмели
   меня касаться! Руки, словно змеи!
   Куда вы пробирались?! – леди вновь
   в порядок привела себя.                – Делов

   других я  и не     знала,     как поспешно
   вас в чувство привести. Казалось мне,
   вы в обмороке.                – Вздор! Звучит потешно!
   Меня вы слабой  видели?!  Во сне?!

   Когда     ещё?     Негодница дрянная,
   запомните: когда     оскорблена     я,
   не в    обморок    я падаю, а мщу!
   Моральные убытки возмещу

   себе за счёт мерзавца я до капли,
   чтоб больше не     ступать     на эти грабли!
   СлабАчку не найдёте вы во мне!
   Я – Ника! На войне, как на войне!

   Наивный оскорбитель! Неустойка
   мне видится кровавой – на тот свет
   отправлю, как цыплёнка на обед!
   Да, кстати, завтра вечером, как только
   прибудет д'Артаньян, ведите, Кэт,

   ко мне его немедля – он мне нужен.
   И пусть он знает: оба не потужим
   мы о грядущей встречи. Наконец
    и мне сгодится сей наглец-гордец…
             .             .             .
На следующий день, обычный летний,
сама с собой у зеркала бранясь,
вся в нетерпенье дожидалась леди
гасконца, но, увы, не дождалась.
Когда в нём есть нужда, то     где     ж он, мразь?!

Ну, что за несусветное столетье!
В себе замкнулась  вовсе  уж миледи,
чьё настроенье приняло окрас
угля, а не сапфирных светлых глаз.

Со     слов     Кэт, по её же уверенью
Шарль ведал, что хозяйка крайне зла,
и предавался удовлетворенью
от ревности её к де Варду. Зван
был мысленно гасконец леди Кларик,
но дважды пропадал по вечерам
не ведомо ей где. Гасконцы – твари
похуже одичавшей пёсьей стаи,
миледи убедилась. Ветеран
её гостиной, ревностный поклонник
и вдруг пропал! Изменщик или скромник?
Нет, он – не заблудившийся баран
и действий вероломных не сторонник.
Не то чтобы Шарль ею был воспет,
но думала она себе во вред,
юнца недооценивая – промах,
который допускать бы ей не след.

Дух леди – крайних мер апологет,
однако и придумщик ухищрений –
заслуживает звания «злой гений»…
...На третий день расстроенная Кэт,

вручив дружку  надушенный пакетик,
слезу    пустила. Успокоив Кэтти,
герой извлёк посланье не спеша:
– Так что твоя тут пишет госпожа?

   Наверное, о чём-нибудь высоком.
   Посланье для меня не  будет  шоком?
   Читаю со слезами на глазах:
   «Любезный д'Артаньян,      нехорошо     как
   надолго забывать Вам о друзьях
   в преддверии военного похода!
   А вдруг разлука ждёт аж на полгода?!
   Я и лорд Винтер Вас два дня подряд
   прождали понапрасну. Каждый рад

   Вас нынче видеть. Разочарованья
   сегодня вновь мы не перенесём.
   Жду вечером Вас не без упованья
   общеньем насладиться перед сном.

   Всегда со всей душой к Вам леди Кларик».
   Вот шансы уж     растут     мои, а граф –
   едва ли фаворит. Судьбы подарок
    пришёл не сам собою, но стремглав.

Письмо ещё разок перечитав
и чувствуя в крови подобье шквала,
гасконец хмыкнул: – Этого и      ждал     я.
– Шарль, вы пойдёте? – испугалась Кэт.
– Придётся, чтобы избежать скандала,
   мне вечером пойти. Есть этикет,
   которым пренебречь вдвойне опасно.
   Пока что я     спокоен    был за     нас,     но…
   Коль вновь я не приду, нас ждёт беда.
   Миледи не глупа. Что да, то да.
   Причём, хитра, что знаем мы прекрасно.
   Всё сопоставит враз и не напрасно.
   Что стоит     догадаться     ей тогда
   о том, что я     блефую     иногда?!
– Опять вы всё представили так ясно,
   
   так мне раскрыть умеете глаза,
    что с Вами несогласной быть нельзя.
   Саму себя, знать,      мёдом     уж намажет
   хозяйка, ради вас теперь, но я же
   боюсь, что ваша новая стезя

   услугу всем окажет нам медвежью.
   Досель под вашим собственным лицом
   миледи отшивала вас небрежно.
   Теперь, коль вы вновь явитесь гонцом

   к ней от Амура и ей приглянётесь…
   мне станет ещё      горестней,      увы.
   Вы разве мне заочно поклянётесь,
    что не переметнётесь к ней в любви?!
– Душа миледи мЕрзка!     Хочешь     опись?

   Расслабься, Кэт! Тебе держать свечу
   над нами ни к чему. Не огорчу.
   Пусть рандеву с ней станет компромиссом,
   ни верхней красотой, ни даже низом
   её, я обольщаться не хочу.
   От чар её я нынче независим,
   но убедиться в этом мне не лень.
   Завлечь меня каким-нибудь сюрпризом
   пусть даже не берётся. Я – кремень!

   Я буду самый стойкий среди прочих,
    поэтому сойдусь с ней, хоть в ночИ.
– Так ей и    отпишИте!                – Не учи.
   Показывать мне глупо ей свой почерк –

   по «графским» письмам почерк ей знаком.
   Заверь лишь на словах, что нынче в дом
   прибуду я по зову непременно,
   поскольку, мол, ей рад неимоверно...

          (продолжение в "IX. Красавица сменила гнев на милость. Миледи"
                http://www.stihi.ru/2017/10/25/7270)