Ангел и человек

В блеклых, рассвета лучах, едва пробивающих ширму стекла,
На подлокотнике кресла, крылья сложив , Ангел сидел у окна.
Взгляд его был устремлён далеко, небесной симфонией ввысь
Сосредоточен, наполнен тоской, той от которой уже не спастись.
Милости вечной у Бога просил, радость покоя,  не для себя...,
А для того, кого в жизни хранил, силы отдав и лишившись огня.
Дивный, беспечный, безумный, упрямый, так называл он его,
Не допускал совершенств из ошибок, и не бросал одного.
Сколько подсказок , предупреждений, целенаправленных действий и мер,
Может казалось порой что ужасных, жестких, прям до безумных потерь.
Часто бывало, от боли страдая - вновь «бедокурит» родная душа,
Падал в молитве безгрешный рыдая : “нет больше силы дышать”!
Но пробуждение мудрее заката, святыня полёта превыше всего,
Утром будил своего «киприота» с шансом испить жизнь ещё и ещё!
Так проживали сотни мгновений, Ангел земной и смертный простой
Ежесекундно сосуд наполняя, помимо воли, любовью уже неземной.
Ах, если бы смог тот Ангел предвидеть, то чего вовсе не ждал,
Что в наказание, или как милость Бог испытание смертью послал!
Крылья опущены, взгляд потускневший, муки снести, невыносимо его
И понимание того, что смерть - это счастье, только вопрос:  «для кого?

Невыносимыми стали, кричащие в полночь, болезни жестокой мольбы!
Сил лишены и  земного желания стать воплощением чьей-то судьбы:

О, Боже, Всевышний, Единый помилуй, все покаяния при жизни прими,
Ты забери мой покой, мою радость, только к себе поскорей забери!
Дай сил стерпеть все, что Ты уготовил, и с честью достойно принять,
Только позволь мне на доли секунды Ангела жизни узреть и обнять!
Я ведь по жизни бесцельно скитаясь, по лезвию бритвы нарочно ходил,
Знал, что Хранитель меня не оставит, на крыльях любви прилетит!
Я ведь специально стал одиноким, беспечным, упрямым, для мира чужим,
Чтобы мой Ангел в усердии споткнувшись, хоть раз бы себя мне явил!
Сон до безумия плотью истерзанный, разум сожжен был дотла,
Видел, как Ангел мой нежно и бережно просто смотрел мне в глаза.
В блеклых, рассвета лучах, едва разбивающих жизней удел,
На пьедестале бетонном, почти не дыша мой Ангел-Хранитель сидел!