Чёрный тюльпан

Груз 200

"Черный тюльпан"... Откуда взялось это понятие в наших Вооруженных Силах?

Еще для живых, но с учетом неизбежных потерь одному деревообрабатывающему предприятию на территории Узбекской ССР, в городе Ташкенте было поручено вместо табуреток и солдатских кушеток делать гробы. Был определен и штат: плотники, жестянщики, два водителя, было и наименование продукции: гроб, деревянный ящик, лист цинка, опилки, две чистые простыни. Затем это предприятие было переименовано в похоронное бюро под названием "Черный тюльпан".
Самолет АН-12 доставлял гробы из Афганистана, а потом и Чечни, и кто-то дал этому самолету это название - "Черный тюльпан". С тех пор это название "приклеилось" к самолету, перевозившему гробы или груз 200.
Генерал-полковник Громов, последний командующий 40-ой армией (руководил выводом войск из Афганистана), в своей книге "Ограниченный контингент" высказал такое мнение относительно победы или поражения Советской Армии в Афганистане:
"Я глубоко убежден: не существует оснований для утверждения о том, что 40-я армия потерпела поражение, равно как и о том, что мы одержали военную победу в Афганистане. Советские войска в конце 1979 года беспрепятственно вошли в страну, выполнили   в отличие от американцев во Вьетнаме   свои задачи и организованно вернулись на Родину. Если в качестве основного противника Ограниченного контингента рассматривать вооруженные отряды оппозиции, то различие между нами заключается в том, что 40-я армия делала то, что считала нужным, а душманы   лишь то, что могли.
Перед 40-й армией стояло несколько основных задач. В первую очередь мы должны были оказать помощь правительству Афганистана в урегулировании внутриполитической ситуации. В основном эта помощь заключалась в борьбе с вооруженными отрядами оппозиции. Кроме того, присутствие значительного воинского контингента в Афганистане должно было предотвратить агрессию извне. Эти задачи личным составом 40-й армии были выполнены полностью.
Перед Ограниченным контингентом никто и никогда не ставил задачу одержать военную победу в Афганистане. Все боевые действия, которые 40-й армии приходилось вести с 1980 года и практически до последних дней нашего пребывания в стране, носили либо упреждающий, либо ответный характер. Совместно с правительственными войсками мы проводили войсковые операции только для того, чтобы исключить нападения на наши гарнизоны, аэродромы, автомобильные колонны и коммуникации, которые использовались для перевозки грузов.
Вместе с тем более 70% сил и средств 40-й армии постоянно было задействовано для перевозки по территории Афганистана гуманитарных грузов. Эта напряженная работа не прекращалась вплоть до последнего дня пребывания Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Благодаря советским поставкам и деятельности наших специалистов экономика страны окрепла и, образно говоря, встала на ноги."

Зима на севере Молдавии выдалась холодной. Моя служба подходила к концу, мы ожидали дембельского приказа министра обороны СССР. Казалось, вот-вот "суп и каша пища наша" лягут в незабываемые папки истории, утрамбуются в клеточках мозга и никогда не вернутся в реальное существование.

Середина марта 1988 года тепла не принесла. Все так же лежал снег, почерневшие сугробы покрылись льдом, дороги превратились в многочисленные борозды замерзшей грязи, и бедняги автомобилисты старались не забуксовать в одной из многочисленных люковых пробоин. Я служил в автомобильном батальоне, совершая ежедневные выезды в город. Поездки носили самый различный характер: от прямых обязанностей, как доставка в воинскую часть продовольствия и грузов, так и использование казенного имущества для многочисленных нужд офицеров и прапоров. Доставка беременных жен наших командиров в роддом было привычным и веселым занятием . -Сержант, будь другом, -прапорщик Чемпоешь сменил свой нагловатый командный тон на дружественный, - поехали на ферму к молдаванам, надо порося привести до дома и пару пузырьков вина - свадьба у дочки, понимаешь? -Слушаюсь, товарищ прапорщик, комбату не скажем ни слова, но соляры нет: заправщики застряли где-то в снегах, вот так, безопасность страны под угрозой. - Так мне не сейчас, мне завтра, а соляра будет - идет потепление. Не думая о завтрашнем дне, я пошел в сторону казармы, по дороге спрашивая салаг, сколько дней до приказа. Они отвечали четкой скороговоркой, давая ублажительный ответ. Я завалился спать, так как назойливый Чемпоешь разбудит ровно в 4 утра, и мы помчим с ним по черному льду искать его поросенка.

Меня разбудил громкий голос дневального: «Рота подъем! Боевая тревога!». Казарма налилась светом, офицеры трусили кровати просыпающихся солдатиков, а Чемпоешь открывал оружейную для выдачи автоматов. Я бежал к своему "Уралу" в надежде, что отменят тревогу, но в действиях офицеров была заметна серьезная озабоченность. Незнакомый мне капитан сел со мной в кабину и резко вымолвил: "Вперед". Без лишних вопросов мы влились в колонну "Уралов" и "Газонов" и понеслись в ночную замерзшую пустоту. Первый час езды прошел в абсолютном молчании, мне было знакомо направление нашей колонны, курс был взят на северо - восток в сторону Киева. - Товарищ капитан, - нарушая гробовую тишину, спросил я, уставший от неизвестности, - горючего в баке не больше чем на 50 км, когда мы сделаем привал? - Сержант, слушай меня внимательно, - в его глазах горело явное беспокойство. Он взял паузу, затем полез в свой канцелярский портфель и, порывшись в документах, показал мне плацкарт, на котором большими черными буквами была выведена надпись «груз 200». После чего он вновь заговорил, хладнокровно описывая цель и задание нашего маршрута. - Ан-12"- черный тюльпан" с грузом 200-ти на борту- запросил аварийную
посадку где-то на северо - западе Казахстана. Донецк, Харьков и Киев открыли свои военные аэродромы, но командование приняло решение сжечь все топливо на борту и принять самолет под Киевом. Здесь и база обслуги под боком и погодные условия благоприятные. Самолет уже благополучно приземлился. Наша задача: как можно скорее добраться до места его посадки и как можно скорее удалиться с грузом на место нашей конечной дислокации. Вопросов нет? Следи за дорогой-направление Киев, заправимся и получим всё что необходимо на границе с Украиной.

Самолет чернел на фоне белого снега, створки грузового отсека были полностью открыты, и брюхо "черного тюльпана" было забито плохо сколоченными гробами. Стоял невыносимый трупный запах, несколько прапоров командовали переправкой груза из самолета в машины, подошла и моя очередь. Подъехав под самое брюхо, я мысленно представил, сколько ящиков вместит мой "Урал". Дно кузова покрыли белой простыней, и два шустрых бойца, аккуратно поставив гроб, как на эшафот, закричали: "Следующий пошел!" Капитана долго искать не пришлось, он быстро запрыгнул в кабину, разложил перед собой географические карты и показал жестом руки "вперед". - Сержант,- начал он спокойно,-мы везем офицера- вертолетчика, курс - Горьковская область, поселок на Волге. Семья уже оповещена о смерти их отца и мужа, мы везем его тело, чтоб близкие придали земле героя Афгана.

Мы везли тело погибшего офицера и даже не догадывались, что всего через месяц в Швейцарии будет подписано Женевское соглашение об урегулировании Афганского конфликта. А 15 мая 1988 года Советский Союз начнет вывод ограниченного контингента, и ,в свою очередь, прекратится поддержка моджехадинов со стороны США и Пакистана. Офицер пошел добровольцем в Афган не ради идеи, ради денег, конечно. Хотелось обеспечить нужды семьи, заработать военный стаж, и, может, скорее продвинуться в табели о рангах. Все мечты остановила пуля душмана, как и 15-ти тысяч солдат и офицеров, для которых "черный тюльпан" стал последней дорогой жизни и смерти. При мысли, что на месте любого погибшего мог быть и я, выступал холодный пот. Вспоминался 1986 год, когда после «учебки» под самый Новый год нас готовили для переброски в Кушку, а там и до Кандагара рукой подать. Лишь в последний момент что-то изменилось - в Советских Вооруженных силах никогда не знаешь, где проснешься завтра.

Капитан уснул, а я не мог себе позволить такой роскоши. Спал он спокойно, обнимая свой портфель, в котором хранились многочисленные папки с надписью "совершенно секретно". Для него встреча с семьями погибших была чуть ли не ежедневной работой, а я вообще не мог представить себе момент вноса гроба в отчий дом. Дорога тянулась монотонной белой лентой, и ,когда в
глазах наступило окончательное помутнее, а дорожные столбы начали мне махать рукой и строить рожи, я завел "Урал" в березовую рощу и заглушил двигатель. Сыпал легкий снег, снежная пыль покрыла лобовое стекло белой зимней завесой, а внутри машины спало три молодых тела. Одно из тел навсегда покинуло этот небезгрешный мир, наполненный мелкими, тщеславными людишками, которые в стремлении достичь своего превосходства предают друг друга, крадут у нищего или начинают бессмысленные военные компании. Стремясь к почестям и почитанию, желая стать предметом славы, элита не один раз в истории жертвовала благосостоянием своего народа; не подозревая о последствиях, не зная своего будущего, которое всегда заканчивалось крахом диктаторов и их выкормышей. Мои полусонные мысли прервал голос капитана. -Сержант, пора, заводи ,сынок, уже немного осталось.

Мы въехали в поселок, когда завтракать уже было поздно, а время обеда еще не подошло и, может, поэтому на нас смотрело множество удивленных зевак. "Урал" гремел всеми мостами, нарушая городскую тишину, и, хоть цель нашей поездки оставалась тайной, было впечатление: народ догадывался, какой груз у нас на борту. Мы нашли нужный дом без затруднений, нас встретила молодая женщина, которая держала за руку двух маленьких деток. Она уже успела получить печальную новость и, казалось, выплакала все слезы. Женщина держалась молодцом, сдерживая себя, она слушала капитана, который пытался ее как-то утешить, разъясняя ей льготы, как вдове офицера. Она подписала нужные бумаги и, извинившись, вернулась в дом. -Ну вот и все,-облегченно молвил капитан,- никогда не знаешь, как тебя встретят родные, мы им не сухари с ярмарки отдаем, а …сам понимаешь. Отвезем тело в морг, дальше о нем позаботятся без нас, а нам отбой, товарищ сержант. Отоспись до утра, завтра утром встречу тебя у военкомата и отправимся назад в родные пенаты. Капитан указал мне на дом, где меня должны были принять на ночлег, дал кое- какие указания и исчез.

Алена

Убитый физически и подавленный морально, я постучал в тяжелую деревянную дверь. Я даже не успел потоптаться на пороге, когда дверь отворилась, и приятной внешности мужчина средних лет заговорил, щедро и от души улыбаясь. -Ну, привет, солдат, - он крепко сжал мою руку и дружески похлопал по плечу, -а мы тебя заждались , милости просим, будь как дома. Сейчас заморим червячка, отмоем тебя в баньке, в шахматы сыграем , да отсыпайся. Солдат спит-служба идет. - Александр,- представился я,- отец, могу я сначала отбиться на часок, а потом хоть баня, хоть шахматы, трое суток за баранкой, валюсь с ног ей богу. -Мать, кастрюлям отбой, пусть сержант поспит,-прозвучал бас хозяина дома, и я последовал за хозяйкой, которая указала мне на постель.

В доме пахло жареным мясом и грибами, слышался женский смех в соседней комнате, где-то вдали играло радио. Люди, которые меня приютили, мило улыбались и располагали к себе своим гостеприимством, я забыл, что помимо слез в этом мире еще существует женский задорный смех и душевные улыбки. Когда я открыл глаза, за окном были сумерки, я не знал: уже настало утро или только вечерело. -Сержант, а ты не любитель поспать, думали не добудимся тебя утром, а ты на ночь глядя огурцом встал. Молодец, бегом в баню, а жена тебе форму простирнет, оденешь что-то из моего гардероба до утра. Выйдя из бани, отмытый и сияющий, как свежая монета, я был приглашен к столу. Хозяин указал мне на стул, а его супруга налила тарелку супа. За столом сидели их дети-мальчишка лет 12-ти и миловидная девушка, совсем ещё девчонка. - Сержант, это Егор и Алена, две наших кровинки. Алена подняла свои небесно-голубые глаза и сказала тихо: "Здрасьте". В отличие от девушек ее возраста она не отвела глаз от моего взгляда, а кокетливо улыбалась, слегка покусывая нижнюю губу. Не успел я сесть к столу, как Алена извинилась перед всеми, что ей пора уходить, и исчезла в одно мгновенье. -На танцы спешит, сейчас будет час пудриться и прихорашиваться. Эх, молодость! Нас на танцы не зовут, сержант, может в шахматы сыграем? - Попробуем,- как-то невесело ответил я. Почему- то сильно билось сердце и очень хотелось следовать за Аленой, хотелось узнать ее, услышать еще раз ее голос,- я поймал себя на мысли: как же давно я не общался с девушками.

Алена снова появилась в комнате, так же внезапно, как и исчезла, и задорно произнесла. - Шахматисты-любители, чья берет? Это была не девушка-сам нежный ангел стоял перед нами. С грацией Клеопатры и кокетством Эммануэль она подсела к нам за стол. Ее глаза еще сильнее блестели бирюзовой голубизной. Брови закруглялись заманчивой дугой, алый маленький ротик застывал в очаровательной улыбке. Маленький припудренный носик зачесался, Алена коснулась его пальцем и чихнула. Она снова залилась смехом и со словами "Мне пора" пыталась упорхнуть из семейного гнезда. - Алена, погоди,- начал отец,- возьми солдата с собой, что ему с нами стариками на печи сидеть, покажи ему здешние края.

Пока она опомнилась, чтоб сказать «нет» , я уже стоял около двери и кричал отцу: -Предлагаю ничью, или отложим партию до завтра? Алена надела маленький полушубок, меховую шапку и перчатки и уже без прежнего энтузиазма и задора вышла на улицу. На ней были черные сапожки и черная юбка выше колена. Она остановилась, не зная, в какую сторону нам пойти, я лишь молчал, смотрел на ее хрупкую, кукольную фигурку. Она сняла шапку, поправила свои темные волосы, и, почувствовав , что пауза слегка затянулась, я решил нарушить молчание.

Из-за своей неопытности и двухгодичного отсутствия женского тепла я, как недалекий третьеклассник, пробубнил самую глупую фразу в своей жизни. - Алена, ты шоколадку "Аленка" любишь? К моему удивлению, этот банально нелепый заезд ее развеселил, и она снова залилась смехом, как дома. -Сержант, ты всегда такой правильный или только сегодня? Не видишь: я почти падаю на снегу, предложил бы даме взять тебя под руку, а потом задавай вопросы. А шоколад обожаю, с детства сладкоежка. И вообще, Саша, в таком виде мы не сможем на танцы пойти. Штаны отца устарели еще в прошлом веке, а других у тебя нет. -Алена, а я не хочу на танцы, давай просто погуляем, что у вас кроме танцев тут есть интересного? -А ничего нет, особенно зимой. Летом на Волгу можно пойти, а сейчас она замерзла. Ты же не морж, чтоб в лунку нырнуть. - Идем на Волгу, для тебя нырну и даже вынырну.

Нас окружал снег и лед, но холод нашей беседы чувствительно разогревался. Похоже, она уже не тосковала и не рвалась в клуб, не язвила и не ехидничала. Мы шли в сторону Волги, держась за руки сближая наши души с каждым шагом. Мы не заметили, как оказались на середине Волги. Под нами был толстый слой льда, где-то под нашими ногами шумела ледяная хрустальная вода. На небе не было ни одного облака, лишь яркие звезды и бледная луна были нашими свидетелями. - Смотри: в небе самолет! - Алена сняла перчатку, показывая пальцем на маленькую быструю точку. - Как ты думаешь, куда он летит? Наверное, на юг, где тепло, где теплое море. - Не знаю, Аленушка,- я тоже смотрел на удаляющуюся золотую точку, главное, чтоб это не был "черный тюльпан" со своим грузом. - Она не совсем меня поняла и, положив мне голову на плечо, переспросила: -Что такое "черный тюльпан"- это какой-то специальный самолет? Мой рассказ ее встревожил. В голубизне девичьих глаз появилась березовая слезинка.

-Саша, мне было так спокойно, а теперь страшно, ты лишил меня сна. Я никогда не смотрю новости-меня пугают все людские беды. - Аленушка, прости меня-скоро над небом нашей Родины никогда не будут летать "черные тюльпаны". Я уверен, что правящая номенклатура когда-то осознает, что Афган был роковой ошибкой и извинится перед народом и особенно перед всеми жертвами этой ненужной войны. Даже не осознавая, что меня понесло в мир политики, который так избегают красивые женщины, я продолжал: - Мы прекрасный народ: талантливый, трудолюбивый, жизнерадостный. Мы заслуживаем лучшей жизни, чем имеем. Однако наша правящая элита не слышит крик народа, в ней нет благоразумия и патриотизма. Поймав себя на мыски, что Алене становится скучно от моих лозунгов, я замолчал.

 -Ты не такой , как наши мальчишки. Я выросла с ними, знаю их почти с рождения.... -Они тебя ждут в клубе? - прервал я Алену. -Да, -задорно ответила она,- я знаю: в мире много жести и несправедливости, люди жестоки. Но мне хочется быть слабой девочкой, о которой будет заботиться сильный верный мужчина, который будет любить и баловать меня всю жизнь. Я маленькая Ассоль, я хочу принца. Мои друзья в клубе -прекрасные ребята, с ними весело и порой интересно, я выросла с ними, но они не могут дать мне уют, любовь и счастье. Она была в том возрасте, когда прагматичный аспект во взглядах на жизнь еще не существует. Ей хотелось бесконечной романтики, хотелось любить и быть любимой. Её откровения наполняли мое сердце теплом и пониманием. -Алена, а твои родители счастливы? -Очень,- не задумавшись ни на миг, ответила Аленушка,- мой отчим -прекрасный человек, а мать многого не требует. Он очень добрый, когда узнал , что надо приютить на ночь солдата, первым побежал в военкомат и предложил наш дом. -Алена, а где твой отец? -Был, как сказала мама, да сплыл. -Аленушка, а ведь не тот отец, кто породил, отец-тот ,кто вырастил. -Я знаю,-тихо ответила она,-бежим к берегу, ты еще для меня должен в прорубь нырнуть! -уже издевательским тоном напомнила Алена. Она бежала, и ее задорный смех, казалось, разносился по всему поселку, я еле за ней успевал.

Мы остановились у самого края проруби, и, пока эта взбалмошная девчонка не толкнула меня в черную ледяную воду, я прижал ее хрупкое тело к себе и поцеловал в губы. Она пыталась увернуться, но через мгновенье уже ответила взаимностью. От касания ее губ по телу побежали электрические мурашки, не хотелось выпускать ее из своих объятий всю жизнь. Не хотелось думать о том, что будет завтра, потому что не хотелось, чтоб наступило утро. Но все в этом мире рано или поздно заканчивается . Пришло утро.

После нескольких дней сущего ада судьба подарила мне сказочный сюрприз и была готова отнять его навсегда. По привычке я проснулся рано, в доме все еще спали. Мое одиночество длилось совсем недолго - в гостиную вошел отец Алены. - Доброе утро, сержант, как спал? - Прекрасно, спасибо вам за все. Он сел к столу написал мне адрес . -Напиши, как добрался, а будешь в наших краях, непременно милости просим. Ах да, - с улыбкой сказал он, глядя на шахматы. - На ничью согласен, но, доиграй мы до конца, я бы тебе поставил мат. - Отец, я могу попрощаться с Аленой? Он заглянул в ее спальню и жестом руки позвал меня. Она спала, напоминая мне нежного ангела, и, когда я наклонился поцеловать ее руку, она открыла свои нежно- голубые глаза. -Прощай, Аленушка. -Ты еще не нырнул ради меня в прорубь, прощай, я буду ждать твоего возвращения......

Я смотрел в небо и уже чувствовал с беспощадной ясностью, что роман с Аленушкой кончился навсегда. Он длился всего одну ночь, но эта ночь была, быть может, счастливейшей порой моей жизни. А теперь я до конца исчерпал свое воспоминание, до конца насытился им, и образ этой милой девочки остался там, в прошлом, которое само уже стало простым незабываемым сном.