Восход луны. Из Сильвии Плат

Восход луны

Хруща белёсые личинки - шелковиц ягоды -  румянятся меж листьев;
Я выйду в парк и сяду, в белом,   как они,
Бездельная.  Июля  дух  их шишечки объемлет. 
 
Плоть белых глупых лепестков покрыла этот парк.
Катальпы*  башенки  соцветий белых  опадают,
И, умирающие, льют  кругом полупрозрачный сумрак.

Пикирует  голубка вниз.  Белеет веер - хвост.
Занятий много:  белых лепестков
Раскрытие, закрытье;  белые голубки;**   десяток белых пальцев.

Достаточно, чтоб полумесяцы  ногтями сотворить  
В ладонях белых, не окрашенных работой.
Стремится  к цвету белизна, слабея,  распадаясь.

Краснеют ягоды.  Плоть  белизны 
Гниет, и падалью  несёт  из-под её надгробья,
Хоть и уходит  плоть в холстине чистой.

Я  чувствую зловонье  белизны под этими камнями,
Где муравьишки отложили яйца и пестуют личиночек своих. 
Белеть горазда смерть,  на солнце ли,  во тьме ли;     

Отбелит смерть и то, что в яйце,  и  то, что вне.
Не вижу я иных цветов для этой белизны. 
Аспект  души, рассудка, мысли — белизна.

Измучила себя,  воображая  белых Ниагар 
Из каменной основы возношенье,  как бы фонтанное строенье
Наперекор  наглядности их тяжкого паденья.

Луцина,***   мать костлявая,  трудяга    
Средь   заглублённых в небо белых звёзд,  
Ты беспристрастно  зачищаешь плоть белую до белизны костей,

На небеса от нас ты  праотца   волочишь
Седобородого,  без сил.   Багровы ягоды, они кровоточат.   
Быть может,  и живот вот этот белый когда-нибудь сподобится созреть.

1958

* Катальпа — растение семейства  бегониевых (см. рисунок).

** В оригинале: 'white fan-tails' -   белые трубастые (павлиньи) голуби.

*** Луцина -  (лат. Lucina, от Lux - свет) прозвище Юноны, супруги Юпитера, прозываемого Lucetius (бог света). Почиталась богиней луны, покровительницей новолуния, новой жизни, рождения и родов.

* * * * * * * *

Moonrise
by Sylvia Plath

Grub-white mulberries redden among leaves.
I'll go out and sit in white like they do,
Doing nothing. July's juice rounds their nubs.

This park is fleshed with idiot petals.
White catalpa flowers tower, topple,
Cast a round white shadow in their dying.

A pigeon rudders down. Its fan-tail's white.
Vocation enough: opening, shutting
White petals, white fan-tails, ten white fingers.

Enough for fingernails to make half-moons
Redden in white palms no labor reddens.
White bruises toward color, else collapses.

Berries redden. A body of whiteness
Rots, and smells of rot under its headstone
Though the body walk out in clean linen.

I smell that whiteness here, beneath the stones
Where small ants roll their eggs, where grubs fatten.
Death may whiten in sun or out of it.

Death whitens in the egg and out of it.
I can see no color for this whiteness.
White: it is a complexion of the mind.

I tire, imagining white Niagaras
Build up from a rock root, as fountains build
Against the weighty image of their fall.

Lucina, bony mother, laboring
Among the socketed white stars, your face
Of candor pares white flesh to the white bone,

Who drag our ancient father at the heel,
White-bearded, weary. The berries purple
And bleed. The white stomach may ripen yet.

1958