клещ

 Подъем на такую высоту занял около четырёх часов. Хитин на лапках начал терять чувствительность, пересушенный берестой, по которой пришлось карабкаться большую часть пути. Тонкие ветки и нежные зелёные майские листья не производили такого эффекта, а вот береста... прикосновение к ней никогда не доставляло ему удовольствия, но берёза, почему-то, считалась самым подходящим для охоты деревом. Обычно он взбирался на нижние ветки - это было не так долго и утомительно - но сегодня ему вдруг захотелось не просто плюхнуться с двух метров на спину какой нибудь щиплющей травку коровы, а если повезет - за шиворот случайного прохожего. Нет, это было скучно, обыденно, как-то слишком стандартно... Это делали все, от рождения до самой смерти. Это было способом и целью их существования, но никогда не вызывало выброса адреналина, взрыва эмоций, щенячьего восторга, желания зажмуриться, прижать лапки к груди... Это не позволяло ощутить свободу долгого падения, восхитительные мгновения невесомости!.. А ему так этого хотелось! И тогда он решил прыгнуть с макушки самой высокой берёзы и полететь, огибая торчащие в стороны ветки, целясь в просветы между листьями, уклоняясь от столкновения, маневрируя, как пилот, как планерист, как птица, в конце концов! Он будет со свистом рассекать потоки воздуха, выделывать кульбиты, крутиться волчком, ввинчиваться штопором в упругую встречную струю!  При этом надо будет не промахнуться, не задержаться в воздухе слишком долго, чтобы корова (а если повезёт, то и случайный прохожий) не успели уйти из зоны доступа, скрыться, раствориться вдали, оставив после себя лишь притягательно-манящий шлейф из дурманящих запахов пота, навоза, парного молока, дорогого французского или дешёвенького отечественного парфюма, крепкого алкогольного перегара, табачного дыма, в общем, всего того, что отличает эти объекты охоты от поросших травой кочек или пластиковых пакетов, гонимых ветром неведомо куда ...
   Верхушка берёзы монотонно раскачивалась от лёгкого майского ветерка, но ему, сидящему на плоской зелёной поверхности берёзового листа, это размеренное колыхание казалось девятибалльным штормом. Тоненькая ветка описывала немыслимую траекторию в мировом пространстве, в голове всё шло кругом и тошнота подступала к горлу. Боже мой, - подумал он, - если я не смогу удержаться и свалюсь вниз не приготовившись, не собравшись, не сконцентрировавшись, я бездарно проживу сегодняшний день.  Листок бросало то вверх, то вниз и он  катался по тёплому изумрудному глянцу, пока, наконец, не вцепился в волнистый край передними лапками. Подтянув всего себя к этому краю, он осторожно посмотрел вниз.  Мир отсюда казался совсем иным, не таким, каким виделся с нижних веток этого же дерева. Во-первых увеличился обзор. Теперь окрестности просматривались на несколько сотен метров, а может даже на целый километр!... Он посмотрел по сторонам и увидел вдалеке несколько пёстро одетых тёток, копающихся на своих огородах, пасущееся колхозное стадо, пастуха на худющей кобыле, измученную душу которой давно уже заждались на небесах... Ещё он увидел маленькую девочку, играющую во дворе с тряпичной куклой и дрыхнущую возле своей будки коротконогую лохматую дворнягу... Но самым главным было другое - взглянув вверх, он увидел над собой совершенно ничем не перечёркнутое, потрясающее своей бескрайностью и глубиной, дышащее первозданным ароматом неразгаданных божественных вибраций небо...
   Он крепко зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить, смягчить шквал захлестнувших его эмоций. Дааа, - подумал он, - вот это красота... Но уже через минуту здравый смысл возобладал над чувствами, так сказать - вернул его с небес на берёзовый лист. Началось утомительное, перегретое прямыми лучами беспощадного полуденного солнца ожидание.
   Прошёл час, а может быть два, время растекалось по дремлющему пространству, как растекается по блюдцу неубранный в холодильник кусочек сливочного масла. Золоченая фишка солнца передвинулась по небу градусов на тридцать в сторону западного горизонта, ветерок стих, берёзовый лист лёг в дрейф.
   Через три часа ожидания он, как таёжный охотник - боковым зрением - запеленговал направлявшуюся в его сторону человеческую фигуру. Медленно, словно Комодский варан, повернув голову, он пристально вгляделся в дребезжащую от перегретого воздуха и от того чем-то напоминавшую аравийский мираж, картинку.  Брюшко непроизвольно напряглось, в нём возник лёгкий холодок предвкушения смешанного с волнением - повернёт - не повернёт... Фигура приближалась, цифры в окошках виртуального арифмометра, производящего расчёт скорости движения цели, сокращающегося расстояния, уменьшающегося времени, а так же вносившего поправки на ветер, стали меняться реже. Секунды растягивались, как жевательная резинка между оскаленными зубами и удаляющимися от них пальцами и вот, наконец, во все окошки выкатились нули. Пора!
   Он ринулся вниз, как спортсмен-саночник, резко оттолкнувшись передними лапками от измятого, за время ожидания, края листа. Вот он, момент истины! Именно сейчас, сию секунду, с ним происходит то, о чём он мечтал, что он планировал, чего добивался ценой невероятных усилий... Чувства не умещались в груди, распирали его, раздували, словно надетый на компрессор воздушный шар, он становился больше, шире, объёмнее... И вдруг он понял - его арифмометр внёс все поправки, кроме этой! Переполнявшие его чувства увеличили его, а значит возросло сопротивление воздуха, и время, которое он проведёт в полёте... Эта мысль пронзила его острой иглой, он потерял бдительность, стал наталкиваться на встречные ветки, неожиданно возникавшие на его пути листья, и через несколько секунд этого бесцельного воздушного боя, поджав лапки, скрючившись, как эмбрион, уныло шлёпнулся на пустую тропинку. Воздух над ней был ещё полон сплетённых воедино запахов Беломора, Шипра, настоянного на кедровых орешках самогона, недавно выстиранных "Новостью" портков и трёхлетней казённой кирзы.
   Председатель...- подумал он, глядя в иссечённое травинками и запятнанное колышущимися листьями небо, - такой шанс бывает раз в жизни...
   Он ещё долго лежал на спине и думал о чём-то своём. Торопиться было некуда...