Лариса Андерсен 1911-2012

Поэт- не из знаменитых
(у современников- на слуху!),
ныне вполне забытая
на сто первом году...

Невольно отца напомнила-
с нею- одногодка,
на год его пережившая:
жизнь-тире короткое...
...

В неё влюблялись все, двое юношей застрелились, безнадёжно был влюблён Вертинский,
биография есть в "Википкдии"

Лариса Андерсен (1911-2012)

***
Вчера я маме укрыла
Могилку зеленым мхом,
И стала иной могила,
Словно согрелась в нем.
Я долго лежала рядом
И гладила мох щекой.
Взглянула ночь за ограду
И стала тихой такой…
Застыло вверху распятье,
Глядели белки камней.
И молча, в зеленом платье,
Мама пришла ко мне.
 
***

Так старательно на могиле,
Улыбаясь, цветы цветут…
То, что мы не договорили,
Сиротливо блуждает тут.
Вот и я, улыбаясь людям,
Прохожу по земным лугам…
Хорошо, что когда-то будем
Все мы в этом безмолвном — «там».
До конца никому не веря,
Не страдая и не любя,
Я пройду до последней двери,
Отделяющей от тебя.


***

Я буду умирать, не споря,
Где и как надо хоронить,
Но жаль, что вдалеке от моря
Прервется жизненная нить.
По имени “морская птица”,
Я лишь во сне летать могу,
А хорошо бы очутиться
На том знакомом берегу.
Быть может, та скала большая,
Маяк с проломленной стеной
Стоят, как прежде, не мешая
Индустриальности земной.
И примирившись с той стеною,
Вдали от пляжей и дорог
Играет, как играл со мною,
Дальневосточный ветерок.
Там волны шепчутся смиренно
О чем-то мудром и простом,
А медно-кудрая сирена
Лукаво шелестит хвостом.
Ведь море было первой сказкой
И навсегда остался след -
Меня прозвали “водолазкой”,
Когда мне было восемь лет.
Вот там бы слечь под крики чаек,
Узнав далекий детский рай,
Последним вздохом облегчая
Уход в потусторонний край.
Меня бы волны покачали,
Препровождая на тот свет,
Где нет ни скорби, ни печали,
Но, может быть, - и моря нет.
 
 
***
 
Наконец-то, кошка, мы с тобой вдвоем.
Погрустим немножко, песенки споем…
Будет синий вечер лезть в окно тайком.
Я укрою плечи маминым платком.
Я тебя поглажу и пощекочу,
Ты же мне расскажешь все, что я хочу:
И про ту сторожку в тишине лесной,
И про то, что, кошка, мы сбежим весной.
Мы с тобой такие, мы с тобой — одни,
А они — другие, не поймут они.
Не поймут и скажут: — Ишь ты, как горда!
Улыбнуться даже стоит ей труда.
То дается в руки, то лишь хвост трубой!.. —
Кошка, ведь от скуки любят нас с тобой! —
Лишь за то, что гладки, гибки да хитры,
За красу повадки, за азарт игры…
За уют, за сказки, за холодность глаз,
За скупые ласки — когти про запас…
А когда поверим — нас не захотят,
Выбросят за двери, как твоих котят.
Ничего, мы сами. Мы одни — и пусть!
Пусть томится с нами ласковая грусть!
Пусть ничем на свете нас не смогут взять,
Втолковать все эти «можно» и «нельзя».
Пусть в холодной злобе, когти затая,
Мы – игрушки обе. Обе — ты и я!
Мучай нас не мучай — мы всегда верны
Древней и дремучей радости весны.
И, как только ветер шевельнет листом,
Ты махнешь вот этим шелковым хвостом.
Я ж, глаза сощуря, — следом за тобой:
И в грозу, и в бурю, и с судьбою в бой!