В гостях у Вишенки

Вчера я пришел в гости к моей подруге Вишенке. Когда мне было печально, но недостаточно для того, чтобы начать всерьез к этому относится, я всегда шел к Вишенке. Она всегда угощала меня всем таким вишневым и много смеялась, что не могло не поднимать мой настрой. Картины на ее маленькой теплой кухне настраивали на веселый лад. Нравилось мне смотреть на них и на Вишенку, встречающую меня в маленьком черном платьице, как и подобает настоящей Вишенке.

Я снял свой вишневый берет, который я, конечно, надел, чтобы порадовать хозяйку, она всегда капризно обвиняла меня, что я ношу недостаточно ярких цветов. Мол, вишневый не такой и яркий, а я все равно его не ношу. Настоящий подлец!

- Вот черничный люди повсеместно носят и используют, а вишневый - нет! Ну что это такое... - традиционно, по-детски недовольно и немного притворно бурчала Вишенка.

Сказать честно, я не особо отличаюсь внимательностью, и я не всегда запоминал все бесчисленные истории Вишенки, тем более, отношение к одним и тем же историям у нее менялось день ото дня, и от этого было страшно делать отсылки к ним, вдруг напорюсь на какие-то болезненные шипы воспоминаний, или чего того хуже. С женщинами нужно быть очень аккуратным, особенно настолько вишневыми!

Я не помнил, стоит ли упоминать о Принце Солнечных земель или о Черничном Принце: вдруг они уже в немилости, а я тут напоминаю лишний раз. На всю жизнь я запомнил, что при Вишенке запрещено воскрешать любые воспоминания о Королеве Болотных земель.

Однажды я так напомнил о ней мимолетом, а Вишенка наплакала целое море. Соседка с первого этажа приходила ругаться, но от этого Вишенка плакала еще больше. Соседка плюнула и решила, что лучше от этих костянок держаться подальше. Вишенка часто устраивала такие потопы, но ей повезло, что она жила только на третьем этаже, до первого редко доходило, а на втором снимала квартиру молодая Селёдка, которая, во-первых, любила воду, как и все рыбки, во-вторых, редко выходила из дома и радовалась, что это как дождь, только в квартире, даже вылезать из своих водорослей не надо.

Вишенка владела особой силой. Вообще, конечно, у каждого из нашего мира был свой талант, но у Вишенки он прямо бросался в глаза: все, что ее окружало пропитывалось ее настроением. Она могла это контролировать, но дома она подобным не занималась, и над зеркалом в ее прихожей красовалась табличка с надписью "ВИШНЕВЫЙ ДОМ - ВИШНЕВЫЕ ПРАВИЛА". И написаны таким вишневым цветом, что аж страшно становится.

И вот сидел я вчера перед Вишенкой и заговорил с дуру о этих принцах. С Солнечным принцом все было хорошо, Вишенка потравила неясные мне анекдоты про походы в кино, репетиции, какую-то свадьбу.

- А как Черничный принц поживает? И там, кхм, я все время забываю имя его вечного спутника...

- Я тоже ВЕЧНО его забываю! Жуть какая, совсем уже все королевства скоро позабуду... - ответила Вишенка, а вокруг все также чувствовался желтый цвет с прошлой смысловой арки разговора, что я нашел странным. - Ну, вроде хорошо поживает, иногда пишет мне черничными чернилами письма! - захихикала Вишенка.

Дальше мы заговорили о всякой цветастой чепухе, но я чувствовал, что цвета вокруг едва заметно потускнели, и мне самому стало печальнее.

Я наколдовал белую розу для пустой вазы на столе, я всегда дарил все белое, чтобы было легче перекрасить при желании, но мои друзья всегда оставляли подаренные мной вещи неприкосновенно белыми.

Было поздно, метро скоро закрывалось, нужно было успеть доехать до моей станции Бесцветной, это было всего в 5 лучиковых километрах отсюда, но у меня не было никакого желания преодолевать этот путь на своих двух.

- Так, я зонтик не забыл? Нет, все на месте. Спасибо за теплый прием, Принцесса! - я оглянулся на прощание и улыбнулся.

- Да уж! Надеюсь, что ты будешь почаще ко мне заходить, а то я каждое воскресение здесь скучаю... Это грустно - быть свободным в воскресение, - проговорила как-то необычно серьезно Вишенка.

- Разве грустно - быть свободным?

- Нет, не грустно быть свободным, грустно быть свободным в воскресение.

Я присмотрелся, а привычно черное платье Вишенки сегодня было темно-синим, а на ключах отливал темными лучиками новый брелок.