Любовь по-итальянски

У них была любовь по-итальянски,
Которая случается лишь раз.
Как водится, с цветами и шампанским
И Sole mio в предрассветный час.

Разбуженные красками Сорренто,
Что циника сумеют вдохновить,
Они искали каждого момента,
Чтоб капли счастья в дне не обронить.

Любовь любовники придумали когда-то,
Которые супругам не верны.
И наша пара, да, была жената
Друг не на друге. В тайне от жены,

Скучающей, тоскующей в Милане,
Бездействуя по жизни не спеша,
Другой он яд любви давал в стакане,
А та пила, хоть плакала душа.

Её душа, отравленная ядом,
Расплавленная в лаве жарких рук,
Пила эспрессо горький с шоколадом,
Искала помощи у праведных подруг,

Рыдала молча на плече у мужа,
Бродила в поисках тумана и дождя
И даже булочки пекла на ужин,
Увы, противоядья не найдя.

У них была любовь непонарошку.
В украденные ночи при свечах,
Она ждала, мурлыкая, как кошка,
Когда он в дверь уверенно стучал.

И не было ни слёз, ни нареканий,
Когда он, идеальный, как Давид,
Космический корабль её желаний
Пускал до неизученных орбит.

И каждый раз, его лаская тело,
В котором не теряла новизну,
Остановить мгновение хотела,
И время, и законы, и весну.

Да, их любовь была красивой -
Он-итальянец, он по полной жил,
Она же, как все женщины России,
Способная на жертвенность души.

Он так любил собою любоваться
И с щедростью собою угощать,
И говорить, как петь, моя ragazza
И ничего потом не обещать.

Однажды муж прочел её посланье.
Огнём его спалило, не щадя.
Не выслушав ни слова оправданья,
Ушёл искать спасенье у дождя,

Оставил всё и только тихо плакал,
Целуя сына, видевшего сны.
Она молчала. Плавилась бумага
И дом большой ревел от тишины.

А что же наш Павлин? Он испугался
И шею в плечи быстренько втянул.
С женою, как ни странно, не расстался,
Но и любимую не бросил он одну.

Она нужна ему была, как тот наркотик,
Что жалит больно, когда долго нет.
Любовь застыла на высокой ноте-
Шекспиром недописанный сонет.

В ней горечь появилась, к сожалению.
Прошло пол года, около того.
У сына наступает день рожденья.
Решил позвать он папу своего.

Отец пришёл впервые после бури.
После той ночи, страшной и больной.
Смеясь, промолвил: "Tanti auguri!"
И вдруг глазами встретился с женой.

Ах, сколько боли было в этом взгляде,
Тоски и позабытого тепла...
Коснулся холодом к её помаде
И равнодушно молвил: "как дела?"

Взволнованной струною голос скрипнул,
И нервно пальцы тронули висок.
"Всё хорошо. Спокойно. В прежнем ритме.
Ты проходи. Я испекла пирог"

Сын на софе калачиком свернулся,
Камин последним пламенем погас.
Без просьб и без упреков он вернулся.
И всё случилось, словно в первый раз.

И звёзды загорелись, как софиты.
И бабочки вспорхнули в животе,
И вновь она проснулась Афродитой,
Роскошною в осенней красоте.

Исчезла горечь, и ушла обида.
Всё стало вдруг понятным и простым.
А образ несравненного Давида
Свалился с небоскребной высоты.

Он плакал, клялся, угрожал, тревожил
И о последней ночи умолял.
Но даже волос не дрожал на коже,
Когда "amore mio" повторял.

Вот так порой любовь внезапно гаснет,
Лишь оставляя ощущение сна
И вкус воспоминания прекрасный,
В котором будет вечно жить она.