Хачику Феликсу Нишановичу Момджяну

Представителен на диво,
Сединою осиян,
Просто, но красноречиво
Произносит речь Момджян.
Видный деятель науки,
Вице-, зав и президент,
И писатель на все руки,
В ВАКе мудрый оппонент.
Он известен за границей:
Philosophe et cetera.
Он един во многих лицах,
Потому – забот гора.
По ночам звонки «оттуда».
Мистер, просит Амстердам.
Permetez купить компьютер,-
Говорит ему мадам.
Утром Лидия Иванна:
В два часа у Вас совет,
Лекции и совещанье,
Ну, а вечером – банкет.
Буду, буду непременно.
И на кафедру спешит.
В круговерти неизменной
День обычный пролетит.
К ночи, будто не усталый,
Мчится к дому на метро,
Чтоб – не много и не мало-
Снова взяться за перо.
Вежливым, логичным тоном-
Он иначе не привык-
В спор вступить с месье Ароном.
Это дело – politique.
С «ними» в книгах он воюет
Не один десяток лет.
Молодым еще, рисует
Страшный Гитлера портрет.
Кто постарше, те читали,
Кто моложе, тот слыхал:
Слухи к нашим долетали-
Гитлер в ярости дрожал.
Повидал седой профессор
Тиф, резню и нищету,
Потому и славит в прессе
Правду, мир и красоту.
Парль франсэ, англе и дойче,
По – турецки il comprene,
Знает русский и армянский,
Потому как он – Момджян.
В Швеции ль, на Ставрополье
Ждут профессора всегда.
Он не просто гость. В застолье –
Он всемирный тамада.
Учит пить с умом, не просто.
Лишь армянский чтит коньяк,
Говорить красиво тосты
Агромаднейший мастак.
Обаятелен в общенье,
И приветлив он,  и прост.
Забывает собеседник
Про его высокий рост.
Очень любит внучку Машу,
С нею песенки поет,
Сам он ей готовит кашу,
Лишь коврижки не печет.
Внук рассказывал с задором –
Внуку около трех лет-
Лихо лазит по заборам
Этот «шумашедший» дед.
1984