Позапрошлые века ч. 17

Вот уже заголосили
О погибели России.
Но средь смут, среди измен
Подал голос Ермоген.

Из глухого заточенья
Пишет старец обращенья:
«Бог зовёт – не убоюсь!
Встань на бой, святая Русь!
Нашу веру защитите».

Смерть голодную святитель
Принял в камере сырой.
Всей Руси – пример живой
Несдающейся твердыни.

Вот Кузьма Захарыч Минин –
Тот, что мясом торговал,
Нижний Новгород призвал
Всем пожертвовать, чем можно,
Чтоб побить врагов безбожных.
С ним Пожарский Дмитрий, князь.

Непритворно помолясь
Пред иконою Казанской,
Люд собрали христианский.
Позабыв былой разлад,
В Нижний Новгород спешат
Все пригодные к сраженью.

Грудью встало ополченье,
Как единая страна.
И столица спасена! (26 октября 1612)

Только кто же воцарится?
Земский был собор в столице,
И Романов Михаил
На престол посажен был. (1613)

Триста лет, четыре года –
Срок Романовского рода.
Сам избранник молодой
Жил тогда под Костромой.

Знать обязан россиянин:
Спас царя Иван Сусанин.
В Кремль въезжая, Михаил
Всем прощенье объявил.

Лишь Иван Заруцкий на кол
Сел. Немного тех, кто плакал:
Сей неисправимый тать
Смуту вновь хотел поднять.

И – ни в чём ещё не грешен –
Сын Марины был повешен.
Три годка Ванюша жил:
Суд боярский так решил,

Царь же всё оставил в силе.
Тяжкий грех на Михаиле.
Всё ж по смутным временам
Царь не худший выпал нам.

Но должны признать бояре
И другого государя:
Бережёт страну от бед
Вместе с сыном Филарет. (1619-1633)

Восемь лет старик Романов
Был в плену у польских панов.
А теперь пора пришла –
Принял старец все дела:
Суд, казну, границ охрану…

Русь залечивает раны.
Мирно трудится народ,
Всё из пепла восстаёт,
Что сгубили оккупанты.

Над Москвою бьют куранты.
Буквы с титлами на них
В роли знаков цифровых.

Над цифирью же славянской
Часовщик писал британский
По арабским образцам.

Дивно было москвичам,
Было чем и похвалиться.
И российская граница
Укреплялась между тем.

Но Смоленск, известный всем
Обороною геройской,
Отошёл к державе польской,
И под шведами – Нева.

На восток глядит Москва.
За дружиной шлёт дружину
Добывать в тайге пушнину.
Спрос большой на соболей!
Иноземный богатей
Платит золотом за это.
Торга прибыльнее нету.

Путь морской и путь речной
Пробивает в край пушной
Русский наш землепроходец.

Промысловый сей народец
Не страшат ни льды, ни снег,
Ни туземный человек:
Метко бьёт ружьё-фузея!

Вот уж Русь за Енисеем.
В русском подданстве живут
Хант, эвенк, хакас, якут –
Словом, все аборигены
От Оби до верхней Лены.

Взорам русичей предстал
Морем названный Байкал
В первозданном дивном виде.

А казак Иван Москвитин
С горстью смелых россиян
Вышел в Тихий океан… (1639)

В эти дали проникая,
Достигает Русь Китая,
И приходит в русский край
Неизвестный прежде чай.

Из Монголии же дикой
Встречный шёл поток – калмыки.
Государь им в добрый час
Возле Волги земли даст

И велит калмыцким ханам
Взять границы под охрану:
Вероломный рядом Крым,
И стоит султан за ним.

Чтоб сдержать набеги крымцев,
Их послам дают гостинцы.
Те ж трубят во всю гортань,
Что Москва им платит дань.

Вдруг пришли в столицу вести
О казачьей грозной мести:
Возле моря у врагов
Казаки берут Азов. (1637)

Был ватагой молодецкой
Там убит посол турецкий,
И пять лет – немалый срок! –
Турок выбить их не мог.

Рать донская запросила
Помощи у Михаила.
Но велят им отступать:
Рано с турком воевать.

С Польшей сызнова схватились,
Да немногого добились. (1632-1634)
Умирает Филарет,
У бояр согласья нет.

Наступление сорвётся.
Чья вина? Ответ найдётся:
Двух казнили воевод,
Чей не шибко знатен род.

Предложили полячишкам
Впредь царя не кликать Мишкой,
Царский сан его признав.
Согласился Владислав.

И в правленье Михаила
Русь впервые закурила:
Табачок немецкий был.
Царь куренье запретил.

                Продолжение следует