***

Мне довелось оказаться на весьма неординарной должности. Всё это похоже в чём-то на сказку, в чём-то на миф, легенду, или даже историю из воздушных пузырьков.
Имею ли я право об этом рассказывать, не знаю, но судимы мы будем все, за что мы даже сами не догадываемся, а может и не будем судимы, дело то это странное и неожиданное, мистическое, так сказать, да и как и вся наша жизнь и все её поступки и последствия, или даже их отсутствие.
Так вот, довелось мне оказаться на неординарной должности, должности писаря в небесной канцелярии. Я вам скажу явление это из рук вон фантастическое и необъяснимое, но так оно было. Ладно бы записывать обычные события, нет, я записывал мысли, мысли людей. Страшная штука эти мысли, такой частый бесформенный бред и неясность, что просто мурашки по коже и терпкий запах помешательства, но не буду я эти мысли здесь представлять, нет, не надо и незачем, вы сами их хорошо знаете.
ОНА: О, господи, как же страшно я опаздываю, но чёрт возьми, как он смел так со мной поступить, бросил, сейчас, нет, нет я сама виновата, посмотри на себя в зеркало, а она то, она то хороша, молода, приятна, красотка, красотка, это же ужас до чего я довела себя, жалко, жалко, сволочь он, зачем ушёл, а мы ведь только выбрали шторы в комнату, ой, опоздаю, чёрт, самолёт ждать не будет.
ОН: Ну, слава богу, закончились все тяготы предсамолетной проверки, можно подождать спокойно посадки. Что же нужно будет завтра, да, точно, перед встречей посмотреть все расчёты, продумать формат беседы, убедить, мне надо их убедить. Бритву взял, чёрт, взял, не взял, ладно, не важно, прилечу, посмотрю. Ух ты, вот это дама, однако давно не видывал красы столь сексуально неотразимо одаренной. Дам-с, ух бы я... Эх, надо же ещё позвонить, точно, на счёт цен и последней поставки.
Места у них оказались рядом, ничего неожиданного, стандартные законы судьбы, этому я тут, в канцелярии научился.
ОН: Дурацкая бритва, взял, не взял, да что я все о ней думаю, прилечу, куплю. 8 часов лететь, подумай о другом, не важно. Как убедить, проект нужно продать, мне нужно их убедить. Ого, вот это соседка. Чёрт возьми, однако...
ОНА: Всё-таки надо было купить тот крем в дьютике, думала, прыгала, гадала, дура я, дура. Да, потому верно и ушёл он от меня, какая-то несобранная я. Так, куда бросить чемоданчик, места нет. Хм, по-джентельменски помог, класс, ещё и сосед, приятный, приятный мужчина. Хм, рубашка хорошая, глаза интересные, кольца нет. Пахнет отлично, интересно, чем он занимается, животик есть, есть и есть, но да ладно. 8 часов лететь, а вдруг судьба.
Беседа между ними пошла стройным чередом, но об этом писать я не могу, моя стезя - это мысли, а вот, что лучше я уже и не знаю, слова или мысли, мысли или слова.
ОН: Интересно, а сколько ей лет?
ОНА: Интересно, а чем он занимается?
ОН: А что-то в ней есть, почти родное, я начинаю смущаться, начинаю бояться своих неверных слов, влюбляюсь что ли? Тьфу, ты, блин, ещё этого не хватало. Но ведь так поразительно комфортно, ведь просто и хорошо.
ОНА: Удивительно, как мы взлетели, как началось это общение я забыла про него, я забыла про крем, который так и не купила, хотя зря, сейчас точно зря. Я уже трижды ходила в уборную и правила губы, пудрила носик и перекрашивала ресницы, пуговку, надо ещё расстегнуть пуговку на блузке, а лучше даже две пуговки.
До посадки оставалось минут сорок. Ночной перелёт, но они так и не поспали, и всё общались.
ОН: Очень хочется её поцеловать, не могу, просто страшно хочется коснуться её губ, нежного и красивого лица, она прекрасна, она теперь невероятно мне дорога и близка, мила, любима, чёрт возьми, вот приплыл.
ОНА: Да, поцелуй же ты уже меня, и хватит, чёрт побери, смотреть на ту грудастую пассажирку. Поцелуй, не бойся, я твоя.
Я знаю, что они не поцеловались. Откуда, спросите вы, а потому что записи мои заканчиваются только её последней думой, а дальше мыслей нет, и жизни нет.
Самолёт не смог приземлиться, и такое тоже бывает, как объяснили мне здесь, в небесной канцелярии. Но зато они успели полюбить, по-настоящему полюбить, так ангелы пытаются оправдывать роковое стечение обстоятельств.
А вот было бы здорово если бы они сошли с самолёта вместе, если бы построили семью, вырастили детей и умерли в глубокой старости почти одновременно и очень счастливо, но кривой такой нет, есть только разбившийся самолёт и зародыш их нежных чувств на моём листке бумаге, да и тот всего-лишь из мыслей. Почему так? Не знаю, всё время думаю, но не знаю ответ. Почему они, а не кто-нибудь другой? Может слишком много чертей в их мыслях было, не знаю, не знаю, если так, то боюсь полмира бы заслуживало подобной участи. Уж, поверьте мне, столько разных мыслей здесь понаслушался.
SH


Рецензии