О Ляле-разбойние, княгине, Бархотке и Шалухе

Переработка 2017

По рассказу И.С. Воронова  «Ляленка»,
напечатанному в Варнавинской газете
«Новый путь» 20,29 мая 1967 года.

Меж берегов Ветлуга отмеряет
Года и половодья на лугах.
О прошлых поколениях слагают
Предания, легенды в деревнях.

Зарос кипреем берег и малиной,
Сосною пахнет ветер у реки,
И триста лет живущую былину
Я повторяю трепетом строки.

В лесах разбойник Ляля промышляет,
Не просит Божьей помощи в делах,
Кого – прости, кого-то не прощает,
Скрывается в варнавинских лесах.

Помощником ему в делах разбойных
Бархотка - парень, знавший свой шесток,
Он с атаманом вел себя спокойно,
Ведь Ляля грозен с каждым и жесток.

Озерный круг кубышками желтеет,
Обман прозрачный тянет в глубину,
Поляна между соснами светлеет,
Они хранят лесную тишину.

Бревенчатый починок на поляне,
В нем девушка - лесная егарма*,
Бархотка только раз в глаза ей глянул,
И от Шалухи он сошел с ума.

Разбойничьи дела у них пропали,
А Ляля злится и грозит ему,
И просит, что б Шелуху показали,
И вот он сам у глаз ее в плену.

Ветлуга от раздора не мелеет,
Бархотка с Лялей взялись за ножи.
На правом берегу гора светлеет,
Вода в глубоких омутах кружит.

«Постой, мой друг, ну что мы, в самом деле,-
Бархотка Ляле тихо говорит,-
Решить простого дела не сумеем?
Нам Бог с тобою помощь сотворит.

С Шалухой мы давно друг друга любим,
Тебе ж княгиню в лес доставлю я,
Мой риск и дело после мы обсудим,
Порукой голова тебе моя!»

Челны скользят Ветлугою ночною,
В испуге стража князя предала.
Река гнала их быстрою волною,
Княгиня взглядом трепетно звала.

Забыл на миг Бархотка про Шалуху,
Глаза его закрыты красотой,
Но только слышит он над самым ухом:
«Об этом пожалеешь, мой родной!»

Но с лаской пристает к нему княгиня,
Она с мольбою просит, чуть дыша:
«Не отдавай разбойнику в малину,
Там жизнь моя не стоит и гроша».

«Я сам разбойник, - говорит Бархотка, -
Давно забыл я Бога, мать, отца:
За три копейки перережу глотку,
Но слово дав, исполню до конца!»

На берегу с косматыми кострами
Разбойники Ветлугу стерегут,
И быстро разгрузив челны с дарами,
Княгиню к Ляле в логово ведут.

Увидев Лялю, громко закричала.
Она в испуге: «Чудище, уйди!»
Толкнула в грудь и в обморок упала.
Очнувшись, прошептала: «Пощади».

Но в ночь, босую, вывели к оврагу,
От глаз совиных ужас и испуг.
Разбойник пьет с подельниками брагу.
Княгиня чуть жива в лесу от мук.

Со страхом, но несут злодею вести,
Что не сломили гордую ничем,
Не хочет быть она ему невестой,
От этих слов стал Ляля в злобе нем.

Смыть свой позор перед ватагой вору –
Убить ее. И нож ударил в грудь!
Завыли волчьи стаи по угору,
В испуге Ляля собирался в путь.

Лесов бояться люди перестали:
Прошла молва, что Ляли больше нет.
Сказанья о разбойнике слагали,
Передавая много-много лет.

Починок, обустроенный Шалухой,
Деревней стал на левом берегу,
Название по карте, не по слухам,
Произнести, конечно, я могу.

На берегу Ветлуги ночью тихо,
Колышет бриз лениво сосняки.
Деревня называлась Бархатиха,
В лесном распадке бани у реки.

В родстве людей не мыслю о высоком,
Но в Бархатихе бабушка жила.
Меня строка о времени далеком
К ее родному дому привела.
2010-09-16
*егарма - подвижная, бесноватая. Местный диалект.