Пробный шар

Был долог век... Так скоро пройден.
И промельком слагает дни
нам память... Дача, знойный полдень,
июль в саду, отцветший гольден,
        трезвон цикад. И мы одни.

Швыряя золото и стронций,
лукавый полдень ворожил.
Он строил рожицы в оконце
и пыльными снопами солнца,
        смеясь, по комнатам кружил.

Внезапным взглядом узнаванья
нас будто рок околдовал.
И в плен друг другу отдавал —
куда несет, не знали сами.
Но руку вовремя подал
трезвея в панике рассудок.
И мы — об этом и о том,
ища спасенья. И рисунок
незрелых чувств был невесом,
        как сна улыбчивое чудо.

Не знавших поцелуя уст,
я так и не коснулся, вроде,
но вензеля таких мелодий
таила партитура чувств...
        Томился вечер на исходе.

А там, за створками окна,
у врат небесного причала,
где ночь берет отсчет началу,
лимонной долькою луна,
взойдя, бесстыдно освещала
портрета каждую деталь,
так нарочито, врозь и разом:
лоб влажный, локон, взор, вуаль,
кружащий мир в сетчатке глаза,
         замлевший тополь и печаль.

Ты, прядь неловко оброня,
соцветьем губ, приязнью тела,
боязненно в пылу огня,
ни отказать, ни внять не смела,
        взяв целомудрием меня...

Мне жаль, любовь, твой пробный шар.
Твоя любая милость свята.
Но отрезвив охладой мяты,
ты только обещала... Так
        и не околдовав когда-то.

А вечность сквозь июль плыла
пронзительностью звездною.
И тихо на щеке легла
дорожкой, россыпь слезная.