Попка-дурак

Клетка

Жил-был попугайчик. Жил-был в тесной, очень тесной клеточке, где ему было весьма одиноко, скучно и грустно, так как его хозяева были вечно заняты и совсем не находили в себе желания и силы поболтать по душам с этой говорливою птицею. Но, надо отдать им должное, убирались в клеточке они регулярно и регулярно сыпали корм. Его клеточка стояла не так далеко от окна, через которое он иногда мог наблюдать, как резвятся и играются друг с другом другие птицы. Как же сильно хотелось ему иногда сбежать из своей тесной клеточки и рвануть в тот мир, как ему казалось, абсолютной свободы и счастья!

Часто задумывался он и о том, кто эти огромные люди, которые ухаживают за ним? Родители? Нет, не родители, он же совсем на них не похож! Смутно вспоминался ему запах его родного гнезда, в котором он был птенцом, большая и прекрасная мама, кормившая его из своего клюва, согревавшая его своими разноцветными перьями. «Мама! Мама!!!», - всхлипывал во сне попугайчик…

Орлица

Однажды, в тихий летний вечер, когда, как обычно в такую погоду, окно было открыто, и… дверца клетки, что необычно, тоже открыта, а хозяева ушли куда-то, возможно в сад, чтоб насладиться видом предзакатного неба, попугайчик робко вылез из клетки. Вспорхнул на подоконник и уставился в ту так сильно манящую и вместе с тем пугающую даль. И, о чудо! Он увидел вдалеке свою маму! Она летела гордо и высоко, разрезая своими большими прекрасными крыльями закатное небо. «Мама!!!», - орал во всю попугайчик, забыв обо всем, бросившись покорять ту самую ещё недавно так сильно страшившую высь. И мама узнала его! Она крепко схватила его своими огромными лапами и понесла куда-то далеко-далеко… от его тесной клеточки, от тех больших непонятных людей, от дома?

«Домой! Я лечу домой!!!», - орал во всю мощь попугайчик, а мама несла его куда-то, несла через лес, через реки, через многие горы… Гнездо, птенцы. Да! Он вспомнил! Это – его братики и сестрички! Он уже почти совсем дома! Дооома… «Мама! Мамочка, спасибо тебе большое, что ты вернулась за мной, что ты меня не забыла, я так скучал… Мааамочка!!!», - рыдал попугайчик, от внезапно свалившегося на него долгожданного счастья, зажатый в лапах самой что ни на есть настоящей самки орла попугайчик, абсолютно не подозревая о том, что почти принесён не домой к своим братикам и сестричкам, а на корм её детям.

Внезапно он ощутил, что полёт прекратился. Мама почти неподвижно держала его над гнездом. Огромные волны счастья и радости захлестнули его, он предвкушал, как сейчас мама разожмёт свои лапы, и он вновь будет в гнезде со своими родными, вновь обласканный мамой, согретый теплом её самого прекрасного материнского сердца. И, он  оказался частично прав, её сердце дрогнуло, она внезапно вдруг поняла, что не может скормить его свом детям. Но куда? Что теперь с ним ей делать?

- Малыш, я не твоя мама, но  очень хотела бы быть твоей мамой. Видишь, внизу там птенцы? То – мои дети. Я должна сначала вырастить их. Малыш, я отнесу тебя, куда ты захочешь. Куда?
- Я не знаю… Я хочу к маме.

Орлица опечалилась, покружилась в растерянности ещё над гнездом и понесла свою ношу к подножью горы, верно подумав, что лучше отпустить его там. Попугайчик как-то обмяк. В его голове роились различные мысли. «Мама! Она – моя мама, она меня любит! Я чувствую это! Но у неё уже есть дети, и ей нужно вырастить их… Нет, как-то это всё нелогично. Я ничего не понимаю!!! Я запутался!!!», - рыдал попугайчик уже от настоящего горя, а не от счастья, как было всего мгновенье назад. Он смотрел вверх, на манящее своим теплом брюшко своей мамы-не мамы, страстно желая оказаться вновь там, у самого её сердца, в тоже время, гоня от себя эти мысли: «У неё есть птенцы! Она нужна им!!! Но если она не моя мама  и не может быть моей мамой, то кто моя мама? Может, у меня вообще нету мамы?!! Нету мамы…»

Орлица разжала когти у самой земли, молча отпустив попугайчика, и так же молча взметнувшись ввысь к уже казавшемуся опостылевшим родному гнезду, каким-то не своим, как будто чужим полётом, каким-то нервным зигзагом, рискуя врезаться клювом в какое-либо дерево или гору. Её острые глаза застилала пелена слёз: «Я больше никогда его не увижу. А ведь я могла бы быть его мамой…»

Не лучше ощущал себя попугайчик, с большим усилием не позволивший себе врезаться в землю, когда понял, что его навсегда покинула мама. Мама… Нет, она не его мама, у него вообще нету мамы. Достигнув земли, он сразу же обессилел, закрыл глаза и пожелал умереть. Он так и не нашёл своей мамы, потеряв всё, даже свою, раньше казавшуюся ненавистною клетку, в которой, не смотря ни на что, было всегда тепло и не голодно.

Пёс

Он очнулся от чьего-то дыхания. Это был пёс. С одной стороны, он показался ему страшным, а вдруг ему вздумалось б отведать попугайного мяса? с другой – Попка возжелал увидеть в нём… маму! Он вспорхнул псу на спину, уткнулся клювом в аромат густой чёрной шерсти, дарящей ощущение тепла и уюта… любви, и с чувством огромнейшей благодарности пощекотал пёсью нежную кожу, нежно подчирикивая и щебеча. Пёс разомлел и, и заскулил в избытке внезапно нахлынувших чувств, так как он тоже всю жизнь жил впроголодь, никогда не насыщаясь любовью. Его прежний хозяин держал его ради денег, которые приносил его прекраснейший нюх, легко распознающий любые тончайшие запахи. Но когда пёс постарел и стал работать похуже, был выброшен вон.

Они стали друзьями, не желающими расставаться ни на минуту. Попугайчик ощущал себя просто прекрасно на спине своего верного друга и потому крайне редко давал работу своим постепенно слабеющим крылышкам, и пёс настолько свыкся с попугаем на своей шкуре, что ощущал себя как бы голым, если у него на спине не было Попки. Они стали практически целым.

Пёс ходил по разным помойкам, попрошайничал на рынках, нет, даже не так. Он ничего ни у кого не просил! Но люди, видя собаку с попугаем на холке, дивились и сами спешили угостить её чем-нибудь вкусным. И, естественно, не забывали и о маленькой птахе. Об этой странной дружбе вскоре стало известно многим, в том числе, об этом узнали и те люди, у которых Попка жил раньше. Но они не спешили возвращать эту птицу себе, вполне правильно рассудив, что их «ребёнку» лучше с тем псом, чем в тесной клетке.

Но их счастье продолжалось недолго, пёс заболел и вскоре умер. Попка не желал больше жить, твёрдо вознамерившись пойти вслед за другом, как и привык, всегда быв на его холке, везде следовать с ним. И он умер бы, и исполнил бы своё желание и, как ему казалось, свой долг перед другом, если б не люди, встревожившиеся долгим отсутствием пса с этой маленькой птахой. Они нашли его на мёртвом теле собаки едва живого и вконец обессилевшего.

Манул

Он выжил, но ему всё меньше и меньше хотелось бы жить. В сознании жила память о маме, о той страшной ошибке, которую он допустил в своём сердце, когда бросился, по сути, в лапы собственной смерти; и о его мёртвом друге, о его, по сути, единственном друге, который умер и которого не вернёшь.

Не дописала... Влюбилась в Манула) Эта история о моих влюблённостях начала 2000-х . Если она многим покажется интересной, может быть, продолжу.