Париж 90 весь цикл

***



Париж 90


Вот он пепельно-желтый –
мечта советских женщин!
В вечернее время обмочен
пьющим вино многолюдьем,
в серые вещи одетым;
Жалко пятьдесят сантимов
тратить на это дело,
можно еще литр
взяьть на эти деньги.

Узреть красоту хотелось.
Девица, яркая пестрая,
на пустынной площади
возникла возле капота.
Успел проскочить распростертую.

В зеркале заднего вида
видел усмешку блондинки,
мой испуганный вид
был для нее странен.
И мне такие картинки,
как книги Виктора Гюго,
о многом расскажут молча.
Вот пестрый фонтан
у центра Помпиду.
Кругом гуляющих полчища.

Наверху Помпиду проходы
с видом на крыши Парижа.
Стройно и романтично
смотрятся балконы и трубы.
Профилирован, подстрижен.

Тучи, прохладно, ноябрь.
Здесь хорошо пьется
на ветренной галерее
молодое сухое вино
из французских провинций.
Птицей душа разольется.
над горбатыми крышами,
над суетой парижскою.


*

Двигаясь в строю идущих
ищу красоту, и не вижу.
Ейфелева башня,
шпилькой для малоимущих,
торчит в старом Париже.

Следуя шутке поэта,
сделал на башне это.
Прохожих вокруг не видно,
но совсем не обидно.
Славно, никому не попал…
А в душе вулкан!
Просто вулкан.


 

***


Девушка и юноша
нежно вошли в отель.
Девушка и юноша, целуясь,
стремились по лестнице,
страсти отведать коктейль,
или шагнуть в неизвестное.
Девушка и юноша
нежно вышли из номера –
вот какая гармония.




***


Париж мне близок грустью о былом
Как будто жил здесь много лет назад.
Бреду по набережной напролом.
Во чреве – грусть, во вне – разлад.

Поднимаюсь наверх к восприятию улицы.
Окна, окна, отражение Квазимодо.
Мансардные парки. Трубы, как палицы,
И люди другой, неизвестной породы.
Языков не знают; говорят: Пердон.
И любят Шато-Пежо вино.

Ногу отдавили намеренно тому,
Кто говорит здесь по-немецки.
В будничном кризисе улиц тону.
Японцы в соборе – ожившие нецке.

Под известным мостом
Клошары требовали подати
У советского нищего,
Одетого без копоти.

А у меня только фига в кармане,
Я деньги коплю на подарок маме.
Здорово поиздержался,
Пока по Европе катался.





***


Сена завораживает,
Сена опьяняет.
Сумерки парижевые
Умиротворяют,

Сумерки наряженные,
Сумерки напряжные
Манят в Булонский лес.
Зачем я сюда залез?
Что делаю в томном Париже?
Что чувствую, слышу и вижу,
Когда на сторонке родной
Смятение и паранойя?


***




Парижский корсар



Сегодня Париж пастельный
с блуждающим солнцем,
отмытый сутра,
светится пятнами Синьяка.
Короткая передышка
коварной будничной тяги.
Веселый гражданский таксист
старался меня радовать
дворцами праздничными,
тугими улицами,
рассказывая о жизни
парижской сложной,
о тайнах города,
о придворных интригах…

И я удивлялся, как
стал его понимать,
не зная совсем французского.
А сам говорил по-немецки,
и он меня понимал.
Но очень потом радовался,
узнав, что я русский.

Простой городской пират,
как сам он себя называл,
пират – не кровожадный.
Пол-жизни своей поведал,
пока по любимым дебрям
и площадям катал
заезжего русского гостя.
И денег взял самую малость.
Спасибо, парижский корсар!



***




Натюрморт



Две головы застыли на картине.
Прозрачно звонко выписаны тени.
Две безмятежные, безмолвные модели
Раскрылись в крокелюрной паутине,

Устав от беспощадно-долгой лени
Своей случайной безымянной жизни,
Оконченной в кроваво-бурой слизи,
Поставленны рабами на колени.

Они решились кровью расписаться,
И страсти вольно к власти привести.
Но с этого момента не спасти
Двух неразлучных натюрмортных братцев,
Не знавших засыпающих акаций,
Не знавших, как к спасению грести.

Две головы лежат передо мною.
Одна – прадедушки знакомого клошара,
Вторая – существа с другого шара,
Где жизнь – образование иное.





***


Как волчий клык луна торчала
Из-за провисших долгих крыш.
Далекий шум, как вой шакала.
Суров и скуп старик Париж.

Ведет невидимым арканом
Среди подсвеченных камней,
Кто здесь в тоске гремучей канул,
Те помнят землю веселей.

Там за окраиной старушки,
Скукожившейся на песке,
Раскинулся свободно Пушкин,
А здесь в обветренной тоске

Чума пришельцев ожидает
И заплетенный детектив.
Здесь дух отверженный страдает,
Простор на тесноту сменив.

Вокруг развенчанной статуи
Блуждают тени в ровном сне.
И крылья мельницы впустую
Скребут ночное монпансье.

Мешают мысли разбирать,
Напоминая черта мать,
С ножом гигантской мясорубки,
Оформленной с другой покупкой.


***




Клошар – интеллигент



Рабочий день закончен.
В тоннеле у входа в метро
Красивый мешок достает
Клошар – интеллигент
Из модного рюкзака –
Мечта любого туриста,
Бутылку сухого красного
И книгу в твердой обложке,
Ложится в мешке скромно.
Бутылку сухого – разом!
Не глядя на прочих граждан,
С работы вертко бегущих
К ресторанам, местам веселым.
Они тоже пьющие,
Но пока не клошары.
Кладет рюкзак под голову,
Внимательно смотрит в книгу.
Узнать итересно автора.
Не ловко тревожить парня,
Не зная совсем французского.
Он радостно засыпает,
Убрав книгу в рюкзак.


***




1990 – 2015